Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

— Вы хотите знать, о чем спросят вас адвокаты Сорки? Они скажут: «Доктор Вайнстоун, вы знакомы с Сорки с1994 года, почему вы ждали пять лет, чтобы разоблачитьего? Неужели раньше он все делал правильно? Почемумолчали раньше, если его работа была столь ужасной, каквы заявляете?»

Вайнстоун избегал смотреть на меня.

— Нет проблем, — ответил он. — Я буду настаиватьна тенденции. Когда происходят одно-два осложнения, это нормально, но за годы работы я разглядел в этом тенденцию. Нужно время, чтобы оценить работу хирурга.

— Доктор Вайнстоун, штат и ОНПМД не заботят тенденции, их волнуют отдельные случаи.

— А меня волнует тенденция, мне не важно, чего хочет штат!

Раск посмотрел на часы, было четыре часа — пора идти домой.

— Они напомнят вам о деле 1995 года, о котором вы заявили только в 1999 году. Операция была представленакогда-то на М&М конференции и прошла как «соответствующая требованиям». Вы были председателем конференции, не так ли? Кто подписал протокол, в котором описание лечения было признано соответствующим?

Вайнстоун ничего не ответил, а Раек кипел от злости, это он отвечал за протокол на той самой конференции. Но он лишь следовал указаниям Вайнстоуна.

— Спасая шкуру Сорки, они спросят вас о Манцуре. «Почему, доктор Вайнстоун, вы не трогаете Манцура, егоработа была столь же отвратительной, если не хуже? Непотому ли, что вы с Сорки ведете конкурентную борьбу запациентов с патологическим ожирением?»

Полные губы Вайнстоуна были плотно сжаты, он ненавидел меня в этот момент. Но я решил идти до конца, не обращая внимания на его чувства.

— Несомненно, они постараются доказать ваше желание отомстить Сорки, всемогущий председатель хочет уничтожить бедного рядового хирурга. Вот как они могут все представить.

— Доктор Вайнстоун, перед встречей вам следует встретиться с адвокатом, — посоветовал Раск.

— Меня будут представлять адвокаты госпиталя. Конечно, когда у председателя неприятности, правовая система госпиталя оказывает ему поддержку, а я вынужден платить из своего кармана. Это меня раздражало.

— Доктор Вайнстоун, на вашем месте я бы не доверял адвокатам госпиталя. Помните, как хорошо они помогли вам в деле Садкамар? Я могу договориться со своим адвокатом Ротманом, он сделает вам скидку. Кажется, вы знакомы?

Все засмеялись, даже Раск улыбнулся. Вайнстоун поднялся с места, заявив:

— Мне надо забрать машину из гаража.

— Что с ней случилось? — спросил Бахус, стараясьсменить тему разговора.

— Задняя фара сломалась. Знаете сколько я заплатилза нее? Тысячу двести долларов! И никакой страховки, — уточнил Вайнстоун и покинул нас.

Чаудри спросил меня:

— Почему ты так взъелся на него?

— Салман, пять лет я был на его стороне, но теперь он хочет только спасти свою толстую шкуру. Он бросил меня, сейчас он работает на Ховарда в качестве эксперта по делу Зохара, помогает сэкономить на мне несколько центов. Зохар ведь все равно уйдет, зачем ему платить?

— История становится все более интересной, — заметил Чаудри, — как в мыльной опере, грязь всплывает в конце. Кстати, ты все еще пишешь свою книгу? В ней будет секс?

Я засмеялся и отрицательно покачал головой. Когда он ушел, я понял, что Чаудри оказался единственным человеком, улучшившим свое положение за это неспокойное время, причем значительно. Неужели мой лучший друг ведет двойную игру?

* * *

С утра площадь Таймс-Сквер была на удивление спокойной. Я отправился на запад к Сорок третьей авеню и вошел в просторный вестибюль редакции газеты «Нью-Йорк Репорт». Воспользовавшись одним из черных телефонов возле стола охранника, я набрал номер Джёйн.

— Доктор Зохар? — спросила она несколько удивленно. — Как вы вовремя.

Молодой голос, я никогда не говорил с ней, весь последний год мы общались лишь по электронной почте.

— Давайте встретимся в кафетерии на седьмом этаже, — предложила она, — мой кабинет очень маленький. Я предупрежу охранника, пожалуйста, поезжайте на лифте на седьмой этаж.

На третьем этаже в лифт вошла молодая женщина.

— Доктор Зохар? Я Джейн Розенберг.

Это и есть знаменитая корреспондентка, пишущая о вопросах здравоохранения? Пока мы ехали до седьмого этажа, у меня было время внимательно разглядеть ее. Похоже, ей недавно исполнилось тридцать, дорогие итальянские туфли на высоких каблуках, скромная зеленая юбка с рисунком и в тон к ней пиджак. Судя по лицу, она типичная еврейка, конечно, принадлежащая к верхнему уровню среднего класса.

Мы зашли в большой кафетерий, где за столиками сидели журналисты и что-то оживленно обсуждали. Это и есть главная газета в Америке?

— Не кафе, а просто отдел новостей, — пошутил я. Она улыбнулась в ответ и показала на свободный стол:

— Давайте присядем, здесь достаточно места и для ваших документов.

— Кофе? — я кивнул в сторону стойки.

— Пожалуй.

— Я заплачу.

Розенберг достала небольшой блокнот.

— Будем разбираться в ваших делах. Суть в ненужных операциях, которые проводились пожилым людям?

— У меня есть все подтверждения — по одной папке на каждого человека. Все здесь, в том числе и те случаи, которые расследует ОНПМД.