Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

— Что ж, бейте меня, — заорал я, демонстративно выставив нос. — Давайте, лупите, но я не изменю своего решения, они никогда не дождутся этого!

Гигант вздрогнул и, оттолкнув меня, отскочил в сторону.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, придурок, у тебя заднее колесо спущено…

— Что-о-о? — опешил я.

— Твое колесо, — повторил он, указав на спущенное заднее колесо с правой стороны и на дырку сбоку. — Я всего лишь хотел тебе помочь.

Около минуты я стоял, соображая каким идиотом только что был. Наконец поняв в чем дело, я расхохотался. Мужик стоял с ошарашенным лицом около своего грузовика, дизель которого продолжал работать, было заметно, что до него тоже постепенно доходит комичность ситуации.

Я подошел к багажнику и нажал замок.

— У меня запаска всегда на месте.

* * *

Я выбежал к бассейну на заднем дворе нагишом, свежий снег был мягким и обжигающе холодным для босых ног. Сняв покрытие, я погрузился в парящую горячую воду, это была одна из самых приятных процедур зимой — лежать в горячей ванне, когда все вокруг покрыто снегом, над головой звездное небо, откуда доносится постоянный приглушенный гул самолетов, приближающихся к Нью-Йорку со стороны океана. Я глотнул немного бренди, стакан был ледяным, однако содержимое по-прежнему оставалось жидким и приятно согревало, и закрыл глаза.

Хейди вышла из дома, сняла халат и тоже опустилась вводу:

— Как хорошо. А вот выбираться из бассейна будет кошмарно, чертовски холодно, передавали, что сегодня двадцать градусов и снова пойдет снег.

— Мы можем поспать здесь, если захочешь.

— Мы просто утонем, — Хейди шмыгнула носом и сунула его в мой бокал.

— Что ты пьешь, шнапс? Он вонючий.

— Бренди.

— Все равно воняет, — она посмотрела, как я сделал очередной глоток. — О чем ты думаешь?

— Как обычно, ты же знаешь, госпиталь, отделение…

— Ты просто одержим, — она брызнула в меня водой, поддразнивая. — Ты приходишь домой и садишься за компьютер, затем ужинаешь, за ужином только и говоришь о Манцуре, Сорки, Вайнстоуне и об этом толстяке…

— Сусмане.

— Да, кто бы он ни был… А после ужина ты опять идешь к компьютеру, даже сейчас ты думаешь об этом дерьме, это уже симптом!

— А о чем я должен думать?

— Ну-у, не знаю. Разотри мне пятку, я сегодня так ударилась в спортзале.

— Ладно, давай, — я поискал ее ногу в темной воде.

— Хочешь расскажу, что сегодня со мной произошло? Хейди положила ногу мне на колени, и я бережно начал массировать стопу.

— Я возвращался из госпиталя, и какой-то грузовик замигал фарами, чтобы я остановился.

— М-м-м, — пробормотала довольная Хейди. — И зачем?

— Мне стукнуло в голову, что кто-то из наемников Сус-мана преследует меня, чтобы проучить за строптивость.

— Ты думаешь, они способны на такие идиотские меры?

— Нет, — соврал я. — Но я себе много чего навообра-жал, к тому же мы выезжали из госпиталя одновременно. Водитель знает меня, потому что его отец, представь себе, пациент Сорки. Я думаю, они сегодня общались, и я их видел вместе. Когда я увидел его вновь, следующим за мной по пятам…

— Ты решил, что это наемный громила, — Хейди усмехнулась. — У тебя больное воображение!

— Я не знаю, чего ждать от них, особенно от Сусмана. Как я могу обезвредить этих негодяев? Они слишком могущественна, чтобы от них можно было избавиться цивилизованным способом. Теперь, когда Вайнстоун у них в руках, они практически неприкасаемы. У меня остается единственная возможность, я должен сообщить о них в министерство.

Хейди резко выпрямилась, подняв волны в небольшой ванне.

— Ты не будешь ни на кого доносить, они тебя раздавят!

— Я могу сделать это анонимно. Департамент здравоохранения принимает анонимные жалобы от кого угодно в случае наличия доказательств и даже при сомнительных обвинениях. Помнишь случай со мной пару лет назад? Я тогда вывел не ту часть кишки для колостомы у негритянки с запущенной злокачественной опухолью, бедняга умерла. Это была катастрофа, меня вызвали на комиссию ОНПМД. Кстати, я так и не знаю, кто сообщил об этом случае.

— Не могу запомнить все эти аббревиатуры, что такое ОНПМД?

— Отдел нарушений профессиональных медицинских действий, точнее, непрофессиональных. Мне повезло, и я отделался выговором, а могло быть гораздо хуже. Я могу сообщить о них в ОНПМД. С этими списками по Манцуру и Сорки неизбежно будет начато расследование, в отделе только обрадуются возможности убить одним выстрелом двух зайцев.

— А что насчет Вайнстоуна?

— Тут есть проблема, мои действия могут иметь эффект домино, если они решат, что Манцур плох, возникнет вопрос к Вайнстоуну, почему он его не контролировал. Могут начаться сложности. Есть еще одна возможность— обратиться к журналистам из крупной газеты или журнала, но они могут создать еще больше проблем.

— Это точно, им нельзя верить, как только ты что-то им расскажешь, это уже не твоя история, а их пересказ. Ты будешь страдать, а для них это путь к процветанию, все они проститутки.

— А что в этом нового, Хейди? Любой профессионал в какой-то мере продажен.

Обычно мягкую манеру речи Хейди сменило раздражение.