Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

— Будут ли комментарии от отделения? Кто сделал бычто-нибудь иначе? — спросил Вайнстоун.

Он не замечал моей поднятой руки.

«Вот как, — подумал Сорки, — Вайнстоун хочет спустить обсуждение на тормозах. Это хорошо». Сорки расслабился, преодолев страх. Он заметил, что Вайнстоун игнорирует меня, и засчитал очки в свою пользу.

Вайнстоун оглядел зал, снова притворяясь, что не видит меня.

— Присутствует ли здесь доктор Хоури? Ах да, вижу. Вы исследовали гистологический препарат?

— Я получила несколько препаратов этого пациента. В первом было два блуждающих нерва, подтверждающих выполнение полной ваготомии. С первой, второй и третьей операций я получила части желудка, которые при исследовании макропрепарата и при микроскопии демонстрировали эрозивный гастрит.

Сорки мог только благодарить Хоури за такие выводы.

Десять лет назад руководитель отдела патологии хотел уволить ее якобы за профессиональную непригодность. Сорки и Манцур вместо этого избавились от ее руководителя. Вспомнив этот эпизод, Сорки улыбнулся про себя. С тех пор она стала его преданным другом, она всегда умело подгоняла свой патологический диагноз под его клинический.

— Доктор Сорки, это был ваш пациент. Вы будете комментировать? — спросил Вайнстоун.

Происходящее было вполне понятно каждому присутствующему.

Сорки встал. Как всегда невозмутимый, он обратился к публике, не взглянув на председателя. Голос его звучал громко и уверенно, в конце концов он возглавлял Медицинское правление.

— Это был очень тяжелый случай, и весьма огорчительный, как большинство из вас заметили, очень огорчительный, — он откашлялся, запнувшись. — Операции чрезвычайно трудоемкие, три большие лапаротомии. Как подтвердила доктор Хоури, пациент страдал от тяжелого эрозивного гастрита, слизистая желудка выглядела как влажная губка, — Сорки остановился, причмокивая губами, — влажная губка, которая сильно кровоточила. Частичная гастрэктомия, затем субтотальная, а он продолжал кро-вить. В результате мы были вынуждены удалить желудок целиком — довольно героическое решение, как все вы понимаете. Я хочу поздравить доктора Радецки за превосходное представление этого чрезвычайно сложного случая.

Сорки опустился на свое место, незаметно вытирая ладони о брюки.

Вайнстоун обвел взглядом зал.

— Что у нас на очереди? О, еще один больной доктораСорки. Доктор Радецки, вы тоже будете представлять этотслучай?

Сорки громко щелкнул пальцами, сейчас в душе у него все пело. «Они не посмеют напасть на меня, пусть кусают Манцура, но только не меня».

— Могу я кое-что добавить? — вскочил я, не дождавшись слова (не позволю Сорки так легко проскочить!). — Доктор Сорки, разве у вашего пациента не было язвы двенадцатиперстной кишки? Вы открывали двенадцатиперстную кишку и нашли кровоточащий сосуд? Пациенткровоточил оттуда, а вы кусок за куском удаляли его здоровый желудок!

«Что несет этот еврей?» — было написано на лице Сорки, он наклонился вперед, чтобы получше расслышать мои слова.

— Доктор Сорки, вы будете отвечать? — спросил Вайнстоун.

— Мы не поняли, что он сказал, — закричал Рахман Готахеди. — Повторите!

— Доктор Зохар выдвинул предположение, что источник кровотечения был в двенадцатиперстной кишке, — объяснил Вайнстоун.

— Доктор Зохар может выдвигать какие угодно предположения, — твердо проговорил Сорки, чеканя каждое слово, — но факт остается фактом — пациент кровоточил из желудка, у него был эрозивный гастрит, гастрит! Я должен еще повторить? Все слышали заключение доктора Хоури? — Сорки поднял руки, изображая отчаяние. — Согласитесь, друзья, обсуждать больше нечего.

Я пытался ответить ему что-то, но мои слова тонули в воздухе, меня уже никто не слушал. В этот же самый момент Вайнстоун попросил Радецки представить следующий случай.

Сорки успокоился, сидел откинувшись в кресле и поглаживал усы. Толкнув локтем Стига Расмуссена, он громко прошептал:

— Хотят учить нас хирургии, горе-преподаватели.

Расмуссен с улыбкой подмигнул ему, потом вытер платком вечно потный лоб и пожаловался:

— Здесь всегда жарко, Мо.

— Подожди, Стиг, следующий случай будет еще жарче. «Мне не следовало председательствовать сегодня на этой конференции», — думал Вайнстоун, рассеянно слушая Радецки.

Нашему старомодному председателю был не страшен Сорки с его угрозами, он не выносил прямой конфронтации, предпочитая жалить своих врагов в спину. «Надо было пригласить Раска на место председателя».

— Речь идет о женщине восьмидесяти лет, — монотонночитал свой текст Радецки, — она ранее перенесла левостороннюю гемиколэктомию по поводу аденокарциномыDuke В толстой кишки. Рутинная контрольная колоноско-пия выявила нерегулярную массу вокруг шва на участкеанастомоза. Днем позже пациентка была оперирована поповоду вероятного рецидива в анастомозе. Участок анастомоза был резецирован. Послеоперационное течениегладкое. По результатам гистологии шовная гранулема.

«Очевидная непоказанная операция, — думал Вайнстоун. — Но мне нужно подвести ее к умеренным выводам».

— Доктор Радецки, каков был предоперационный диагноз?

— Рецидив в анастомозе.