Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

— Доктор Вайнстоун показал мне это заявление, и у меня появилось несколько вопросов. Для начала объясните, пожалуйста, почему вы меня увольняете?

— Да, Марк, мы проводим реорганизацию госпиталя, набираем ассистентов врачей, нескольких человек мы решили уволить, в том числе и вас.

Я сделал усилие, чтобы остаться спокойным:

— Хорошо, я понимаю, но почему именно меня? Что я делал неправильно?

— Ничего. Вы видели ваш контракт? Мы имеем право уволить вас без каких-либо причин на это, контракт не заключают на всю жизнь, люди приходят и уходят…

— Да, я понимаю.

Вот черт! Он будет увиливать и уходить от ответа до тех пор, пока мне это не надоест.

— Но почему вы выбрали меня? Именно меня? Почему не Раска или Бахуса? Вы сокращаете штат. Почему вырешили уволить меня?

Фарбштейн сохранял спокойствие, но мне показалось, что я ему уже надоел.

— Мы так решили, нам нужны ассистенты врачей, и у нас не хватает средств.

— Доктор Фарбштейн, — не выдержал я, устав от этого бреда, — перестаньте прикрываться пустыми словами и обсудите со мной этот вопрос начистоту. По правилам вы должны были оповестить председателя хирургии об увольнении и дать ему вoзможнocть решать, кто это должен быть. Но вы выбрали меня, и всем ясно, что это месть.

Фарбштейн отвел глаза.

— Никакой мести, обычное административное решение, мы решили, что вы нам больше не нужны. Мы попытались объяснить это доктору Вайнстоуну, он не понял…

— Вайнстоун не глуп, вы хотели, чтобы он уволил меня, а я бы подал на него в суд.

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Хорошю, посмотрим на первый параграф вашего заявления. Тяжеловато написано… Здесь говорится, что доктор Вайнстоун должен сформировать травматологическое отделение. Насколько мне известно, только я квалифицированный хирург-травматолог в нашем госпитале. Ищете хирургов-травматологов и увольняете меня. Это шутка?

— Да, нам нужен травмоцентр, нам нужны ассистенты врачей.

Я начал громко смеяться, мне нужен был этот смех.

— Хороший ответ! Я должен его записать.

До слез смеяться повода не было, но я усиленно протирал глаза, сначала левый, потом правый. У меня была возможность подумать, как вести разговор дальше.

— Простите, доктор Фарбштейн, но если у вас будет травматологическое отделение, вам нужны заведующий отделением и несколько хирургов-травматологов. А вы увольняете единственного хирурга-травматолога! Объясните мне причину.

— Послушайте, мы решили, что нам не нужны такие специалисты, как вы. Мы не считаем вас хирургом-травматологом, загляните в свой контракт.

Я вскочил на ноги и заговорил громче:

— Это обычная месть, и она будет рассматриваться в суде.

— Суд? Кто говорит о суде?

— Я говорю о нем. Вы разрушаете госпиталь. По непонятным причинам вы слушаетесь Сорки, которого я считаю главным виновником всех этих безобразий. Вы увольняете меня в тот момент, когда комиссия расследует его деятельность в госпитале. Хоть вы и считаете меня пустозвоном, подумайте о последствиях суда.

Фарбштейн пытался сделать глоток из пустой чашки, он тянул время, чтобы подумать.

— Я ничего об этом не знаю. Мы увольняем вас, а нанимать будем новых людей. Мы предлагали вам работать до января 2001 года при условии, что вы подпишете заявление об уходе, вы не согласились, поэтому…

— Я пришел к вам, чтобы уладить все недоразумения, но вы прикрываетесь пустыми словами. В следующий раз, доктор Фарбштейн, мы встретимся в другом месте, я обещаю вам это. Всего хорошего.

* * *

Что дальше? Вайнстоун колеблется. Какие у него планы в отношении Манцура? ОНПМД медлит. Ховард и Фарбштейн на поводу у Сорки. Мне действительно нужен сейчас адвокат, хотя бы для того, чтобы обсудить выплаты. Пойти к газетчикам? Только в крайнем случае.

Я посмотрел на портрет отца на стене. Отец держал в руке сигарету, прикрыв один глаз, вероятно, из-за дыма, другим он смотрел на меня. Что бы он предпринял на моем месте? К сожалению, этого уже не узнать. В конечном итоге я выиграю. То, что сейчас происходит с Манцуром и Сорки, предначертано судьбой с первого дня, когда мы встретились. Фарбштейн неуязвим, все, что он хочет, это сохранить свой большой офис и яхту. У Вайнстоуна сложилось обо мне неправильное мнение, он напрасно считает меня маленькой собачкой, которая будет кусать их только по его приказу. Я понял, что выиграю, внутри или за пределами госпиталя, неважно…

* * *

Доктор Фарбштейн вручил мне уведомление лишь несколько дней назад. Он вошел в мой кабинет и коротко сказал: «Доктор Зохар, в соответствии с правилами я должен вручить вам заключительное письмо за девяносто дней до увольнения».

Ничего нового для меня в письме не было: «Мы уведомляем вас, что отделение хирургии находится в процессе реконструкции. В связи с предполагаемыми изменениями этим письмом мы информируем вас, что ваша окладная ставка работающего хирурга заканчивается 1 июля 2000 года. Предварительно это решение было обсуждено с доктором Лоренсом Вайнстоуном, председателем хирургического отделения.