Жизнь обреченных на смерть

— Это я уже слышала. Но, судя по твоему голосу, ты жив и здоров. Значит, худо-бедно справляешься. Рядом с тобой есть Джинни. Она способна заменить меня в любом вопросе. Ну, конечно, если тебе не требуется, чтобы тебя разыграли в грубой и извращенной форме. Тут со мной, пожалуй, никто тягаться не сможет.

— Судя по тому, что ты начала язвить, с тобой все в порядке.

— Надеюсь. Яго дай мне пару часов прийти в себя. Потом я сообщу тебе о своих планах. Ладно?

— Можно подумать у меня есть выбор!

— Я понимаю, что осознание того, что ты не можешь контролировать все и вся, безмерно огорчает тебя, ненаглядный мой кузен. Просто, старайся не думать об этом. — Самодовольно поставила точку в их беседе Мина и рассеяла внимание. Ей было необходимо прийти в себя как можно скорее. Трудно общаться с внешним миром, не имея всей информации.

Ремиза стояла у окна и не решалась повернуться. Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, что он стоит за спиной. Она знала, кто пришел, еще в тот момент, когда он только протянул руку к колокольчику. Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своей кожи. Так было всегда. Она не знала, удастся ли ей когда-нибудь избавиться от этого сумасшествия, но сейчас главная задача была сдержаться, не сорваться вновь в эту пучину безумия.

— Ты даже не хочешь взглянуть на меня, — полный печали голос Корина Шагрин разорвал тишину.

— Мне не надо смотреть на тебя глазами, чтобы видеть. Рене, зачем ты пришел?

— Нам надо поговорить.

Ремиза обернулась и с любопытством взглянула на гостя. То, как прозвучал его голос, заставило ее поверить, что Реналь здесь по какой-то особенной причине. Вглядевшись в его лицо, она быстро догадалась, в чем дело и снова отвернулась, чтобы не терзать себя зрелищем своего бесподобного возлюбленного.

— Итак, ты все-таки решил поговорить со мной об этом, — сдержанно выдохнула Малкани Шагрин.

— Ты о чем?

— Брось, Реналь. На твоем лице все написано. Я о наших сыновьях и их чудесном наследии. — Услышав ответ, Корин Шагрин потрясенно замер.

— Как давно ты знаешь?

— Почти двадцать шесть лет.

— Фарана! — Всегда выдержанному и уравновешенному Реналю стало казаться, что весь мир перевернулся вверх ногами, и он уже не знает, чего ждать от жизни в последующие пять минут. — Но откуда?

Ремиза на мгновение закатила глаза, пытаясь справиться с потоком захлестывающих ее эмоций, но, все же, взяв себя в руки, ответила.

— Довольно сложно не заметить, что всякий раз, когда плачет твой ребенок, идет дождь, когда он злится, трясется земля, а когда он смеется, на небе всякий раз появляется радуга. — После непродолжительной паузы и потрясенного молчания Реналя, Малкани Шагрин продолжила свой рассказ. — В отличие, от вас с Хулианом, я не была одержима идей передачи своих способностей детям. Поэтому взялась исследовать природу происхождения его дара. Ты сам рассказал мне о том, что Дэймон получил некоторые твои таланты. Зная, где искать, я целенаправленно изучала всех детей Персон, появившихся на свет в то же время, что и Анри. Вычислить Касиано не составило большого труда. Тем более, что Хулиан особо и не скрывал способности сына. А дальше оставалось только сложить два плюс два. Когда же Анри в десятилетнем возрасте пришел ко мне и сказал таким же тоном, как ты сегодня «нам надо поговорить», какие-либо сомнения отпали.

— Что конкретно Анри рассказал тебе? — Реналь поверить не мог, что его ветреная кокетка, легкомысленная болтушка Ремиза все эти годы хранила такую тайну.

— Сам знаешь, — недобро фыркнула Малкани Шагрин и за окном, где-то вдали прогремел гром, — моему сыну предстоит спасти мир. Маленькая деталь — для этого ему придется умереть…

— Фарго мне в селезенку! И Анри сразу пришел и рассказал тебе об этом?

— Конечно. Неужели Дэймон тебе ничего не сказал? — Ремиза изумленно повернулась.

— Нет. Я не уверен, что он сам об этом знает.

— Смею тебя уверить твоему сыну все известно. Анри рассказывал, как тяжело перенес Дэймон объявление об их великой миссии. Я была уверенна, что ты все знаешь! Даже предполагая, что Дэймон мог тебе ничего не сказать, я считала, что для тебя нет тайных уголков в разуме сына.

— Я никогда не позволял себе выворачивать его мозг наизнанку, признавая его право на тайны. Если он приглашал меня в какие-то воспоминания, я пользовался приглашением, но если я видел закрытую дверь, я туда не ломился. Дэймон всегда слишком ревностно и болезненно относился к тому, что при желании, я могу прочесть любую его мысль. Я старался не злоупотреблять этим, считая, что мне мало интересны его детские секреты.

— Прости, что не рассказала. Я не могла и представить подобную ситуацию. Была уверена, что вы с Хулианом все знаете, и готовите ответный ход. Когда стали умирать Персоны, даже решила, что это ваших рук дело. Что вы нашли способ забирать силы у умирающих, и копите их для войны.

— А что делала ты?