Жизнь обреченных на смерть

Джинни не торопясь подошла к зеркалу, поправила растрепавшуюся от безумной скачки копну черных колечек на голове и самодовольно начала.

— Ну, я склонна считать, что он был поражен моей несравненной красотой… Впрочем, возможно это реакция на мои духи…

— Надеюсь, что его сердце достаточно сильно, и он сможет пережить столкновение с такой умопомрачительной особой, как ты.

Наконец-то справившись с головокружение, Мина подошла к лежащему на боку без сознания похитителю и присела рядом с ним на корточки. Взглянув на его тонкие черты лица, она, едва касаясь, провела тыльной стороной ладони по его гладковыбритой щеке.

— Хорошенький… Так что? Он будет жить?

От хода мыслей своей подруги Джинни только всплеснула руками.

— Мина, Нифрею тебе в голову! Неужели мужчина должен тебя похитить, чтобы привлечь твое внимание?

— Очень может быть, что так оно и есть. Тем более, по его словам, он пытался спасти мне жизнь.

— Вот ведь! А я-то думаю, что же это он делал, вырубив тебя и похитив из дома.

Мина встревожено взглянула на подругу.

— Джинни, он не дышит!

— Это временно, — легкомысленно махнула рукой красотка, и вернулась к созерцанию себя любимой в зеркале.

— Ты уверена?

Тяжело вздохнув и с неохотой оторвавшись от своего отражения, девушка раздраженно ответила.

— Да, он не дышит, да у него не бьется сердце, но он жив. Это специальное средство, временно имитирующее смерть. У меня просто не оказалось под рукой ничего другого.

Мина изумленно покачала головой.

— И откуда же у тебя такая полезная в хозяйстве вещица?

— О! Знаешь, в высшей гимназии сейма Фоли дают весьма разностороннее образование.

— Я тоже такую хочу! И побольше!

— Угу. Знаешь, мне очень не хотелось бы прерывать столь трогательный момент созерцания девицей своего похитителя, но нам следует убираться отсюда. Мы же не знаем, есть ли у него сообщники, не хотелось бы с ними повстречаться.

— Может, возьмем его с собой? — задумчиво пробормотала Мина.

— За время моего отсутствия ты обрела способности переносить тяжелые предметы?

— Нет.

— Тогда вынуждена, ответить тебе отказом.

— Насколько я понимаю, мы в «Сладких грезах». Может, выйдем на улицу, и я прикажу кому-нибудь из своих подданных связать его и доставить в Малкури? — со снисходительной улыбкой спросила подругу Мина.

— Отличная мысль! — удивленно похвалила подругу Джинни.

— Заметь, возникла она не в твоей светлой голове, а в голове твоей умственно отсталой подруги.

— Да, вынуждена признать, что ты удивительно быстро привыкла раздавать приказы!

— Побудь с ним, чтобы не смылся, пока я найду кого-нибудь.

— А вот этот вариант у нас не пройдет! — став чуть более серьезной, покачала головой Джинни. — Лучше, я допущу, чтобы этот красавец убежал, чем оставлю тебя без присмотра! Мне не хочется спасать тебя второй раз на дню, это, знаешь ли, эмоционально выматывает. Но в любом случае, прежде чем выходить на улицу, — Джинни скептически окинула подругу с головы до ног, — тебе необходимо привести себя в порядок. Выглядишь ты не лучшим образом.

Хулиан не спал третьи сутки, пытаясь разобраться в своих чувствах. Первую пару недель он старался не думать о том, что произошло. Ни о смерти Касиано и Морган, ни о том, что он не смог распознать игру Густаво, ни о том, что безжизненное тело Габриэллы лежит в Малкури, и никто не может ей помочь, ни о том, какую силу теперь представляет собой Джакомо в связке с Джельсаминой. Но после его визита к Мине, тщательно выстроенная плотина спокойствия и равнодушия прорвалась. К собственному удивлению, Корин Фоли понял, что еще чуть-чуть и сможет кормиться собственным безумием. Мысли водоворотом бродили в его голове, не давая ни есть, ни спать. Глаза, привыкшие к мягкой темноте кабинета, болезненно зажмурились, когда сквозь неожиданно открывшуюся дверь пролился солнечный свет. Появившийся в проеме силуэт нельзя было ни с кем перепутать. Только Кейсар Фоли мог обладать одновременно столь расхлябанной и величественной статью.

— Хулиан, меня начинает беспокоить твое самочувствие, — сухой голос Кейсара заставил Хулиана встать с кресла и принять подобающий вид перед своим повелителем.

— Чтобы там со мной ни было, я рад, принимать вас в своем доме, Ваше Величество.