Жизнь обреченных на смерть

— Не помните, что точно сказал Кейсар Фоли? — задумчиво спросил повелитель. Яго обладал отличной памятью, и для него не составило труда выудить из ее глубин точную цитату.

— «Чтобы ты не думала о себе, ты проиграешь». — Гастон удивленно вскинул брови и абсолютно серьезно спросил.

— А с чего вы взяли, что он обращался именно к Габриэлле?

— Наверное, потому что кроме Хоакина и тети в комнате никого не было, — растеряно ответил Яго.

— Вы в этом уверены? Откуда же вы знаете, что там произошло?

— Я стоял… — Вот теперь его голова действительно была готова взорваться!

— Джакомо, я надеюсь, вы нас извините, но, к сожалению, я вынужден прервать наш очаровательный ужин, ибо стал отнимать у меня слишком много внимания. Я надеюсь, что смог вам хоть чем-то помочь.

— Да, конечно! Я понимаю, на какую жертву вы пошли, приняв меня сегодня, — благодарно поклонился своему повелителю Яго.

— Сейчас за вами зайдет мой дворецкий и проводит, боюсь, что сами вы просто заблудитесь. Но прошу вас, если вас заинтересует что-то из увиденного за окном коридора… Признаюсь, я заметил ваше внимание к моей работе… Так вот, если что-то вызовет ваше желание задержаться, прошу вас, не стесняйтесь. К моему сожалению, я не могу себе позволить наслаждаться признанием публики, а как любой художник и артист, остро нуждаюсь в нем. Мне будет приятно осознавать, что человек, с таким утонченным вкусом и восприятием прекрасного, оценил мои работы.

На этих словах Кейсар встал и подал руку своей очаровательной супруге. Элис грациозно поднялась со стула, взглянула на Джакомо и улыбнулась теплой материнской улыбкой, от которой молодой человек чуть не растаял.

— Джакомо, заходите к нам. Нам очень приятно ваше общество. У нас никогда не было детей, ибо мы жили только друг для друга… Но если бы у меня был сын, я бы хотела, чтобы он был похож на вас. О таком сыне, как вы, мечтала бы каждая мать!

Боль, отразившаяся на лице Яго, заставила ее нахмуриться.

— Ох, я вас чем-то обидела?

— Простите, что невольно огорчил вас, — быстро собрался Яго, — просто моя мать бросила меня еще совсем младенцем. Видимо ее мнение отличалось от вашего. Я тоже был бы счастлив, если бы моей матерью была такая изумительная женщина, как вы.

Удивительно было то, что, не смотря на то, что внешне супруга Гастона выглядела совсем юной девушкой, Яго воспринимал ее как умудренную годами женщину. Глупая, детская надежда, что на самом деле мать никогда не бросала его вновь всколыхнулась у молодого человека в груди, и он с надеждой посмотрел на Кейсара Гастона, но лицо повелителя было абсолютно не проницаемо. Даже если ему и было, что сказать Яго, он промолчал. Он легонько потянул Элис за локоток к выходу и в последний миг обернулся.

— Джакомо, поверьте, ваша тетя растила вас для того, чтобы править сеймом. Возможно, вы этого не замечали и не осознавали, но Габриэлла дала вам все необходимые знания, для того, чтобы с легкостью разрешить любые самые заковыристые проблемы. Я лично следил за этим. Поймите, если завтра кто-либо из наших соперников захватит Куори, я потеряю возможность отдавать себя целиком и полностью моей Элис. В случае, если бы я хоть на десятую долю секунды поверил, что вы не справитесь, я бы не стал бездействовать. Все, что вам нужно, отбросить ложную скромность и поверить в себя.

— С вашего позволения, я передам эти слова моей кузине, — усмехнулся Яго, — в ее понимании я и ложная скромность понятия не совместимые.

Кейсар Хоакин заперся у себя в кабинете и нервно теребил в руках плеть. Неожиданное вмешательство Гастона могло спутать ему все карты! Повелитель Фоли не мог поверить, что его коллега действительно прервал свое добровольное заточение. Вернувшись домой, он все серьезно обдумал и пришел к выводу, что мальчишка его ловко разыграл. Но когда его соглядатай из дома Кейсара Куори доложил, что Джакомо сегодня ужинал в обществе Гастона и его супруги, Хоакин потерял покой. Он был готов мчаться к Кейсару Куори и умолять его не вмешиваться.