Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

Принц Ольденбургский, несмотря на то, что по повелению Государя все противогазовое дело было взято от него и передано мне, сохранил ко мне замечательно хорошее отношение. Он часто вызывал меня к себе для дачи ему того или другого совета, приглашал меня к себе на обед, где его любимец, профессор Военно-Медицинской Академии Вреден рассказывал такие анекдоты, что мы все помирали от смеха. Ген. Поливанову принц не раз говорил, что ему редко приходилось встречать такого кристально-честного человека, как Ипатьев и добавлял, что, если я за что-нибудь берусь, то обязательно доведу до конца. При встречах со мной ген. Поливанов всегда передавал отзывы обо мне принца; последний раз он это сделал уже во время большевистской революции в 1917 году, осенью, когда мы встретились с ним на Литейном проспекте, около Г. А. У. Я с своей стороны только одним добром могу вспомнить мое знакомство с принцем Ольденбургским. Он еще при Временном Правительстве продал свой дворец, ликвидировал свои дела и уехал в Финляндию, где спокойно прожил до глубокой старости.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ АППАРАТ ХИМИЧЕСКОГО КОМИТЕТА

Рассказ о деятельности остальных трех отделов Химического Комитета правильнее всего будет начать с описания распорядка внутренней работы нашей организации.

Для объединения делопроизводства отделов была организована канцелярия Комитета, во главе ее стоял правитель дел канцелярии, который в то же время был и секретарем Химического Комитета. В первое время организации Химического Комитета правителем дел был назначен Н. С. Пужай, который ранее того был делопроизводителем комиссии по заготовке взрывчатых веществ. Хотя Н. С. Пужай и являлся энергичным работником, посвящавшим работе почти круглые сутки и обладавшим несомненною способностью к ведению дел такого учреждения, каким являлся Химический Комитет, но его молодость, большая горячность и неопытность в служебных отношениях служили причиной частых недоразумений с служащими в Комитете, что, конечно, в известной мере вредило делу. Но удивительно хороший подбор служащих в канцелярии, перешедших из Комиссии по заготовке взрывчатых веществ, и сознание ими важности тех задач, которые лежали на Комитете, позволяли мне легко и без ущерба для дела ликвидировать различные мелкие недоразумения.

Заместителем Н. С. Пужая был оставленный при Университете по гистологии В. А. Любищев, который уже ранее был на службе в комиссии по заготовке взрывчатых веществ и в канцелярии Комитета ведал отделом перевозок и распределения металлов по строющимся заводам. Это был неоценимый правитель канцелярии и делопроизводитель Химического Комитета. Высокобразованный, спокойный, трудоспособный и замечательно исполнительный Б. А. Любищев своим обхождением и знанием своего дела снискал себе сердечное отношение всех служащих Химического Комитета. Не было ни одного служащего, который когда-либо заявил какую-нибудь претензию на него. Был только один случай, — и он еще яснее показал, какого честного и преданного человека имел Химический Комитет в лице Б. А. Заведующий канцелярией II отдела обратился к Б. А. Любищеву с просьбой ускорить перевозку металлов для одного из заводов. Когда Б. А. указал ему, что все будет сделано согласно установленному порядку, то проситель, позволил себе предложить ему поделить тот гонорар, который он получит от владельца завода за быструю доставку материалов. Такое предложение, исходящее к тому же от служащего в Комитете, так подействовало на Б. А., что он в страшно нервном состоянии обратился немедленно ко мне с просьбой избавить его от подобных обращений. Конечно, результатом этого инцидента было немедленное удаление из Комитета лица, позволившего себе такое деяние в учреждении, в котором ни ранее, ни после не было подобных случаев. Можно смело сказать, что с этой стороны о Химическом Комитете сложилось определенное убеждение, что подобные деяния здесь караются по всей строгости законов.