Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Последний раз я видел Ленина за месяц до моего от’езда заграницу. Моя беседа с ним продолжалась более часа, и я с самого начала понял, что он знаком с моей запиской о реституции заводов. В начале Вл. Ил. спросил мое мнение о добывании спирта из фагнуса (верхнего слоя торфяников). Дело в том, что незадолго до моего приема Ленин имел доклад по поводу этого способа добывания спирта, который позволял сохранить картофель только для продовольственных целей. Этот способ был разработан проф. Мозером и В. П. Кравец, и они выпустили брошюру, в которой доказывали, что фагнус способен при обработке кислотами давать с хорошим выходом галактозу (сахаристое вещество), которая, будучи подвергнута брожению, превращается в спирт. В своей брошюре они сделали подсчет стоимости добывания спирта по новому способу и сравнили его со старым, причем оказалось, что новый способ выгоднее старого. Ленин, выслушав этот доклад (кто докладывал, я не знаю) и не запросив экспертов, положил резолюцию: «впредь картофель употреблять только для продовольствия, а добывание спирта установить по новому способу». Когда Вл. Ил. познакомился со мной ближе, то он решил спросить, что я думаю по поводу нового способа получения спирта. Эта брошюра мне уже была знакома; я проверил подсчеты, которые были в ней приведены, и убедился, что они не отвечают действительности: авторы взяли очень высокую цену картофеля, почему и получалось, что новый способ дешевле старого; кроме того, сбраживание галактозы представляет большие трудности и не всегда происходит гладко. Поэтому я мог в несколько минут доказать, что в виду недостаточности опытов, было бы преждевременно ставить получение спирта по новому способу в большом масштабе; сделанная же расценка и ее сравнение со стоимостью старого способа вообще не выдерживает критики. Последнее обстоятельство было настолько очевидно, что Вл. Ил. вполне согласился со мной и сказал, что он даст распоряжение временно не приводить его резолюцию в исполнение. Такой подход к делу со стороны Вл. Ил., без всяких амбиций и обид, произвел на меня очень благоприятное впечатление, ’и я предложил В. И. во всяких затруднительных случаях по вновь возникающим химическим проблемам обращаться ко мне и, после обсуждения их в кругу экспертов, я буду немедленно сообщать ему исчерпывающее решение, как с технической, так и с экономической точек зрения. По этому случаю я понял, что могу совершенно откровенно и без опаски высказывать все свои мысли по поводу восстановления нашей промышленности.

Дальнейший мой доклад касался будущей моей деятельности заграницей и тех разговоров, которые мне придется там вести с бывшими заграничными владельцами предприятий, находящихся, главным образом, в Донецком бассейне. Дело в том, что многие заграничные промышленники хотели вести со мной переговоры по промышленным вопросам, касающимся, главным образом, химической индустрии. Так, наш торгпред в Берлине Б. С. Стомоньяков осенью 1921 года писал в Президиум ВСНХ о желательности скорейшего моего приезда заграницу, так как у него накопилось очень много химических вопросов, обсуждение которых было бы очень полезно произвести в моем присутствии. С другой стороны, приехавший из Англии наш полпред Л. Б. Красин в своем докладе Ленину, а также в Президиуме ВСНХ доказывал, что наступило время, когда мы должны вступить в переговоры и в деловые отношения с иностранными промышленниками для помощи нашей индустрии; в особенности он настаивал на отдаче в концессию Кыштымских медно-плавильных заводов, принадлежавших ранее английской компании, главным директором которой в России был Уркарт. Все эти вопросы были подняты во время моего разговора с В. И. и он предложил мне присылать ему лично рапорты из заграницы по мере того, как я буду собирать надлежащий материал и знакомиться с мнениями иностранных капиталистов. Зная наперед, что заграницей ко мне будут обращаться мои старые знакомые и приятели, находящиеся на эмигрантском положении и враждебно относящиеся к советской власти, я спросил Вл. Ил., как мне поступать в подобных случаях. На это Вл. Ил. мне ответил, что, посылая меня заграницу с таким ответственным и деликатным поручением, советская власть вполне мне доверяет и что он мне дает carte blanche принимать кого угодно и вести с ними разговоры на разные темы, конечно, соблюдая надлежащий такт. Я заметил себе все мысли и замечания, которые Ленин сделал по различным возбужденным мною вопросам; при прощании он сказал мне, чтобы во всех затруднительных случаях я незамедлительно обращался лично к нему, — если нужно, даже телеграфировал.

Это была моя последняя встреча с Лениным, и мне не суждено было более разговаривать с ним вследствие наступившей его болезни, хотя, как увидим далее, во время облегчения его недуга, после моей вторичной поездки заграницу в 1923 году, он выразил желание, чтобы я совершенно за-просто навестил его вечерком и за чашкой чая рассказал ему мои мысли и заграничные впечатления.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ