Жизнь одного

- Лёш, ты прости, у меня бывает... Стоит отвлечься и... Мы ведь с тобой говорили о чём-то?

- О Маринке.

Он напряжённо подаётся вперёд.

- Что с ней?

- Ничего, всё хорошо. Почему ей никто не сказал?

Кирилл поджимает губы, передёргивает плечами... словно озноб...

- Обо мне? Не надо ей... И ты тоже ничего не говори, хорошо?

Почти мольба.

- Но это не правильно, Кир. Она имеет право знать. Как же так?

- Нет. Я тоже имею право решить сам.

- Почему? Ты боишься, что она тебя не примет?

- Боюсь, что примет. И останется... Из жалости, понимаешь? Если б думал, что откажется, сразу бы сказал.

Он отворачивается. Долго сидит молча. Левая, живая рука мелко подрагивает и от этого трясётся стол. Боль...

- Слушай, у меня же конфеты к чаю есть! - Кирилл вдруг резко поднимается, почти подскакивает, бодро так, по хозяйски. - Чего я тебя не угощаю? Вкусные, знаешь какие!

Я даже сразу не пойму зачем это... да и потом тоже. То ли он просто пытается делать вид, то ли что-то переключилось у него в голове и о сложной теме Кирилл просто забыл.

А он суетится, гремит в шкафу баночками с чаем, коробочками, что-то роняет, поднимает. Достает запечатанную коробку. Конфеты и правда хорошие.

- Спасибо, - через силу говорю я.

- Ты бери, бери! Вкусные очень! Ну, и рассказывай...

- Что?

- Ну, как... ну, вообще, как жизнь?

Я знаю, он хочет услышать про Маринку.

* * *

Через две недели захожу к нему снова. Должен был раньше, но как-то не сложилось, работа, всякие дела... Я звонил Кириллу, сначала переносил, потом ещё раз уточнял, когда приду. Вроде бы всё нормально.

 Стою перед дверью, но никто не открывает. Звоню снова. Ничего. Может ушёл куда-то, может забыл, не смог сообщить? Ладно...

Я уже собираюсь уходить, как вдруг открывается дверь. Он стоит на пороге, смотрит и не видит меня. Не узнаёт. Вглядывается, так пристально, беззвучно шевелит губами. У него  заметно дрожат руки, не только левая, но и правая, мелким звоном бьётся о дверной косяк.

- Кир, - тихо говорю я, - Это я, Кир... Ты что, не узнаёшь?

Он мычит что-то неразборчиво, на лбу кривые, мучительные складки... Не узнаёт. А ведь только недавно, казалось, всё было не так уж плохо.

Собираюсь уйти, но тут он делает шаг назад и в сторону, словно приглашая меня в дом.

Не знаю... Что толку...

Надо было прийти сразу, на следующий день, может быть... а может, вообще не стоило приходить.

Захожу всё равно.

Мы снова сидим на кухне.

Сначала я пытаюсь что-то говорить, потом просто молчу. Нет даже никакого чая. И темы для разговора тоже нет. Ничего не клеится.

Сбежать хочется. Да и, наверно, сбежать - самое разумное решение.

И тут щелкает дверной замок, привычно так, по хозяйски.

- Кирилл, это я! Ты дома?

Женщина.

Пара секунд паники, неуместное желание вдруг забиться в шкаф или под кровать, потом только я понимаю - это, наверняка, Наташа, та девочка из соцзащиты.

Она тоже, похоже, понимает, что в доме есть чужой.

Я встаю, выхожу в коридор.

- Добрый день, - говорю неуверенно.

- Здравствуйте, - так же неуверенно говорит она.

Невысокая худенькая девушка в сером мышином свитере, волосы гладко собраны в хвост. Надо ей объяснить.

- Я тут заходил... проведать... уже ухожу...

- Понятно, - говорит она. - Вы Алексей?

Словно укор.

- Да.

- Кирилл много говорил о вас. Но знаете... вам, наверно, не стоило приходить.

- Почему? - я удивляюсь.

- Ну, понимаете, наверно не стоит его так тревожить, в его состоянии это не легко...

Её почему-то не смущает, что "он" все слышит, ведь рядом, на кухне. Нельзя же говорить о человеке в третьем лице в его присутствии, он не младенец и не умственно отсталый... Нет, я, конечно, всё понимаю, но так не правильно.

Очень хочется сказать, что это не её дело и вообще не ей решать - тревожить или нет.

- Понимаете, - говорит Наташа, - я волнуюсь за него. Он ведь уже начал приходить в себя, состояние наконец стабилизировалось, всё налаживалось. Работа... А тут вы... После встречи с вами он несколько дней был сам не свой, всё нервничал, вспоминал прошлое, говорил, говорил... Мне даже показалось, что он невероятно быстро пошел на поправку, такая неожиданная ясность ума... А потом... вот... сидит, никого не узнаёт, ничего не понимает. Это было потрясение, а теперь...

Наташа поджимает губы. Наверно, она действительно переживает и хочет Кириллу добра.

* * *

Совета я не послушал, и даже больше того. Пришёл не один.

Мы стоим у дверей, я нажимаю кнопку звонка. Больше всего боюсь, что дома никого не окажется, придется возвращаться ни с чем. Нервничаю. Но дверь открывается почти сразу.

Кирилл такой же, как и в прошлый раз. Он слегка пошатывается, руки дрожат, его мутный, невидящий взгляд скользит по мне почти не задерживаясь, потом...

Кирилл вздрагивает. Начинает часто-часто моргать, словно проснувшись, дрожащие пальцы впиваются в дверной косяк. Он выпрямляется, подаётся вперёд...

- Марина?!

- Да, - тихо говорит она. - Привет, Кир.

За считанные секунды Кирилл меняётся на глазах, вот уж не думал, что такое возможно, у него даже расширяются зрачки. Он глядит на Маринку, и не может поверить. Она мягко улыбается.

- Можно нам войти?

- Конечно! Марина, боже мой... я...