Жизнь охотника за ископаемыми

В этих трех коллекциях он нашел пять видов гагар и девять видов чаек, из которых два были ранее известны науке: один из них найден профессором Копом, другой — мною. Бакланов имеется два вида; один открыт профессором Копом. Один вид, очень обыкновенный среди ископаемых остатков, ныне вымер. Есть также новый вид лебедя, описанный профессором Копом. Всего там найдено девятнадцать видов гусиных (гусей, уток, лебедей), из которых три — новые, еще неизвестные науке.

Одной из моих находок был фламинго, который в честь профессора Копа назван Phoenicopterus copei (фламинго Копа). Д-р Шуфельдт пишет: «Немалый интерес представляет то обстоятельство, что фламинго жил на озерах в области Серебряного озера в Орегоне в плиоценовую эпоху». Кроме него, в коллекции имеются цапля и пара лысух. Среди семейства куриных есть четыре тетерева, найденные Копом, и совершенно новый род и вид, который нашел я. Орлов два вида. Есть также большая рогатая сова, черный дрозд и ворон.

Среди прочих остатков ископаемых, взятых в той местности, имеется шесть родов рыб, в большинстве новых и пятнадцать видов млекопитающих, в том числе два вида ламы, три — лошади, слон, собака, выдра, бобр, мышь, большой тихоход милодон (Mylodon)^[42] ростом с медведя-гриззли, и другие виды.

В своем мемуаре д-р Шуфельдт пишет: «Мы должны признать, что остается еще недоказанным, жил ли там человек, и что необходимы дальнейшие тщательные изыскания, чтобы решить, откуда и в какое время явились каменные инструменты, сделанные рукой человека, которые найдены вместе с костями животных, давно уже вымерших». А профессор Коп пишет по тому же поводу: «Повсюду в этих отложениях рассеяны обсидиановые орудия человеческой работы. Некоторые из них отделаны хуже, многие покрыты с поверхности не очень толстым слоем окиси, которая совершенно уничтожила блеск поверхности. Иные же образцы блестят, как только что сделанные. Обилие таких орудий наводило на мысль, что их могли бросать в дичь, крылатую и всякую иную; которая в былые времена в изобилии посещала озеро».

Я отправился однажды верхом в пустыню, надеясь найти еще место, где в результате действия ветра открылись залежи ископаемых. Я провел большую часть дня в бесплодных поисках и уже готов был вернуться домой, как мое внимание привлекла вершина сухой канадской сосны, которая торчала из песчаного холма. Остальная часть дерева была совершенно погребена в песке.

Любопытство мое было возбуждено и я взобрался на вершину холма, чтобы рассмотреть сосну. Однако когда я достиг вершины, внимание мое было привлечено видом хорошенькой долинки, которую выдуло ветром; я спустился в нее и увидел, что случайно попал на место бывшей индейской деревушки. Места, близ которых стояли хижины были отмечены кучками побелевших костей ныне живущих видов антилоп, оленей, кроликов и т. д. Ни одна из этих костей не окаменела, подобно костям на озере Ископаемых.

На месте каждой хижины стояла большая ступа, высеченная из вулканической породы, с лежащим в ней пестиком. По всей вероятности, эти ступы употреблялись женщинами для толчения в них зерен и других материалов, идущих на изготовление хлеба. Без сомнения, песчаная буря заставила когда-то жителей поселка бежать, спасая жизнь, и они не имели времени даже захватить с собой эти ценные для них ступы.

Я нашел холодный ключ, который набросал у места выхода горку белого песку, а из откоса песчаного холма вытащил затылочную кость человеческого черепа. Трудно сказать, как велика была деревня, потому что она уходила под песчаный холм.

Я скоро нашел место, где находилась мастерская изготовителей наконечников для стрел и копий; огромное количество осколков обсидиана было разбросано вокруг, покрывая землю; немало нашлось и совершенно цельных наконечников стрел и копий, красиво отделанных и отполированных. Попадались также ножи, сверла и другие инструменты. Но я не нашел ни следа чего-либо сделанного из железа.