Жизнь, отданная борьбе

Но даже не будь этой одержимости, поведение Мясникяна вряд ли было бы иным. V марионеточного руководства Советской Армении, пришедшего к власти на штыках Красной Армии, откомандированного править Арменией из Москвы и Баку, практически не было поля для маневра. Верность, приверженность (хотя бы внешняя, показная) идеологическим установкам РКП(б) была определяющим условием продолжения их власти. Поэтому приходилось безропотно следовать этим установкам, «по любви» ли, по принуждению ли – не важно.

Верил ли сам Ленин в мировую революцию? Трудно сказать. Но то, что он использовал эту утопическую идею для достижения вполне конкретных целей, – вне всякого сомнения.

Поверженная, разгромленная в мировой войне Турция становилась плацдармом для Антанты, антибольшевистским плацдармом, таящим в себе смертельную угрозу для Советской России. Для отведения этой угрозы Ленину необходима была организованная сила в Передней Азии. Такой силой могла стать реанимированная в скором будущем с помощью и на средства России Турция. По приглашению большевистского руководства из Берлина в Москву перебрались палачи армянского народа – Энвер и Джемаль, заочно приговоренные в 1919 году к смерти стамбульским военным трибуналом. В каждом из них Ленин видел вождя возрождаемой Турции. Однако вскоре исторические события выдвинули более удобную и приемлемую кандидатуру на эту роль – Мустафу Кемаля. Именно на Кемаля и кемалистов сделал свою ставку Ленин. Именно для них не жалела голодная, разоренная Россия золота, оружия, боеприпасов. Для идеологического обоснования советско-турецкого сближения большевистская пропаганда рядила Кемаля в тогу социалиста. Его движение было названо социалистическим, а сам он – защитником угнетенных и обездоленных. Помощь кемалистам оказывалась, «естественно», ради победы социалистической революции в Турции, а затем и на всем Востоке. А такую мелочь, как преследование кемалистами турецких коммунистов и казнь их лидера М. Субхи, большевики постарались не заметить.

Политика угождения кемалистам самым позорным образом проявилась в армянском вопросе. Общеизвестно о советско-турецком сговоре по расчленению «империалистической» Армении. Но вывеска Армении не играла особой роли для большевиков: если требовалось пожертвовать ее интересами в угоду Турции, то не важно, империалистическая она или советская. На Московскую конференцию, где решался вопрос армяно-турецкой границы, по требованию кемалистов и с согласия российской стороны не была допущена делегация Советской Армении. В период проведения этой конференции, 5 марта 1921 года, был ликвидирован комиссариат по армянским делам при Совнаркоме, существовавший с 1917 года. Случайное совпадение? Вряд ли. За день до этого в журнале «Жизнь национальностей» была опубликована статья А. Е. Скачко, предвосхитившая итоги русско-турецкой конференции. В этой статье автор без зазрения совести писал: «Главным вопросом конференции является вопрос армянский <…> Армении, безусловно, придется руководствоваться ленинским принципом о величайших национальных пожертвованиях. Ей придется отказаться не только от империалистических дашнакских замыслов и Великой Армении, но, возможно, и от более скромного желания объединения тех земель, которые всегда назывались армянскими. Так, ей придется отказаться от претензий на Ванский и Битлисский вилайеты <…>.

И если бы даже скучившиеся в современной Армении беженцы из Битлиса и Вана терпели неимоверные лишения, если бы оставшиеся в Турции армяне сейчас продолжали преследоваться, угнетаться правительством, все равно до поры до времени ничего не остается, как примириться с этим и принести в жертву интересам мировой революции и бывшие территории, и оставшиеся там группы своего народа.