Жизнь по чужим лекалам

Кофе — мужского рода так и останется свидетельством если не прилежания, то некоего трепета перед языком. Всегда выгодно отличает, когда среди десятка средних родов найдется один мужского. Аристократизм, если хотите!!! Только он сейчас не в чести, вернее, его не допускают до общих масс, берегут их всячески, чтоб не дай бог не возгордились, чтобы не поднялась самооценка, не появился голос. Не положено! Не должно, не пущать! — визжат современные органчики и унтер Пришибеевы. Все должны быть безликими, однотипными, однообразными. Толерантное отношение к языку: что так, что так — все едино.

В своем исследовании «Гоголь и черт» Дмитрий Мережковский отметил, что Николай Васильевич видел «самое страшное вечное зло не в трагедии, а в отсутствии всего трагического, не в силе, а в бессилье, не в безумных крайностях, а в слишком благоразумном суеверии, не в остроте и глубине, а в тупости и плоскости, пошлости всех человеческих чувств и мыслей…». Что-то напоминает, не правда ли?.. Это как раз про средний род, которому сейчас воздается честь и хвала, звучат фанфары.

«То ли еще будет, ой-ой-ой!» — как поет наша вечная и незыблемая Алла Борисовна… Заикаться начнешь, когда видишь, как истово наследники Хлестакова взялись за ревизию. От этой ревизии рушатся ГЭС, профанируется язык.

Жизнь по чужим лекалам

Недавно был крайне удивлен одним своим открытием. Куда не взглянешь — повсюду утомляет взгляд какое-то дремучее однообразие во всем внешнем виде, встречаемых людей со спрятанными за солнцезащитный взгляд лицами, практически не отражающими никаких эмоций. Я имею в виду даже не улицу, хотя она во многом тоже показатель, но и во многих «модных» местах: ресторанах, ночных клубах, каких-то светских посиделках, причем это же однообразие взыскует к нашему взору и с экрана телевизора, диктуя определенный стиль поведения, «новую» тенденцию.

Вот девушка, которая сидит за соседним столом в кофейне — жеманна и кокетлива, зеркало души, затянутое в пластмассу и прикрытое глянцевым восторгом — журналом «Харперс Базар», но у меня такое ощущение, что видел ее сегодня уже раз пятнадцать, вернее не ее, но похожих. Принято ругать застойные советские времена за культивирование массовой серости, но извините, с тем, что было тогда, современное положение вещей невозможно даже рядом поставить. А ведь каждый второй сейчас пристально отслеживает все последние тенденции моды, живет этим можно сказать, потребляет в неимоверном количестве глянцевые журналы, где технология красоты расписывается до мелочей. Да и не только их: инструкциями модного стиля поведения забита вся наша каждодневная жизнь, и мы уже не можем без этих стероидов, связанных с секретами похудания, масок для лица, премудростей педикюра, фасонов, расцветок — список бесконечен. Если судить по СМИ, то, например, с молодежью вообще можно разговаривать только о деньгах, сексе, пиве и моде — ничего более будто бы молодую поросль не интересует.

Но ведь к этому мы сами шли, ведь сами же говорили, что мода — это бесконечная свобода, раскрепощение и торжество человеческой индивидуальности. Сколь заманчиво слово это было лет так пятнадцать-двадцать назад, как смущенно заглядывала она к нам со страниц «Крестьянки» и «Работницы». Но не тут то было. Тоталитарна, агрессивна она стала как только дали ей волю, когда заявили, что она наше все, здесь не мы выбираем, не мы в чем-то вольны, но она лепит что-то из нас — по большей части подобие пластмассовых манекенов, от которых разве что не шарахаешься в испуге. И при этом маховик ее все раскручивается: раз в год, два раза, четыре, каждую неделю.

Скоро наряду с трехразовым питанием будут модные поветрия утра, дня, вечера. Так заполняют нашу жизнь, и так мы ее, жизнь, проживаем, существуя по чужим меркам. И недоуменно спрашиваем, а разве есть что-то еще, кроме бесконечных указаний «Школы ремонта» и передач наподобие «Снимите это немедленно»? Хотим мы жить ярко, а усилия для этого минимальны: главное, чтобы костюмчик сидел, то есть надо четко выполнять инструкции и ты в шоколаде.

Мода сейчас — это основной рычаг управления массами. Людьми проще манипулировать, подвесив перед ними морковку и легонько понукая, вести вперед. Человек думает, что видит цель, которую выбрал совершенно самостоятельно и по собственному хотению к ней движется, на самом же деле все его поступки запрограммированы и жестко регламентированы. Поэтому то так и сложно говорить ему элементарные вещи, что окромя морковки есть что-то еще.

Мода сейчас — это лихорадка, бесконечный бег по супермаркету с неистовой жаждой и возгласом: «Еще! Еще!» Но стоит пойти против движения, выйти из него, остыть и спросить себя: «Зачем!», то едва ли ответ найдется.