Жизнь по чужим лекалам

Однако, что-то не тянет к этим просторным коттеджам (быть может из простого чувства самосохранения). Многим дороже ясность видения садулаевской девочки-старушки, через которое становится понятно, что многое делается цинично и нагло. Что, к примеру, газовые клерки — члены закрытой касты-секты, чьми испражнениями возводится «новый мир», чувствуют себя полновластными хозяевами на дикой территории, которая некогда называлась «Россией». Теперь монстроидный «Газпром» многим больше, чем, ставшая уже полумифической, Россия, ее национальные интересы, которых давно уже нет. Это факт о коем твердят нам без конца.

То, что мы привыкли называть «великими потресениями» возможно была лишь только их прелюдия. Сейчас небольшая фаза рекогносцировки на местности, недолгой отдышки, перегруппировки сил, при которой нас убаюкивают рассказами о какой-то мифической стабильности, но в нее почему-то плохо веришь. Сила власти, как свидетельствует история, понятие шаткое, зыбкое, переменчивое.

Рассказ Германа Садулаева завершается чаянием коренного обновления жизни: «А в город, со всех сторон, и от Весёлого Посёлка, и от Ржевки с Пороховыми, и с берегов Финского залива, заходили войска. Гремели гусеницами по асфальту советские танки, на броне сидели весёлые красноармейцы, и ветер трепал их светлые локоны, выбивающиеся из-под пилоток и касок».

Где здесь «сильная власть»? Да и разве оккупационная власть может быть сильной?

Цирроз времени и власти

Времена

Лично я очень грущу, что живу в унылое время. Время безгеройное, период торжества серости. Все это называется убогим словом «стабильность».

Мы шатаемся то от навязанных либеральных и диких рыночных ценностей, когда нам говорили, что божественный рынок сам все устроит, организует, преобразит дивным образом варварскую страну. Сейчас выводим нового абсолютного кумира — закон, говорим о борьбе с коррупцией, забывая о том, что она есть производная особой трактовки закона, только и всего. Кстати, в одном из романов моего друга и одного из перспективных современных писателей Германа Садулаева нашел интересную концепцию хронологии криминальной истории современной России, которая слагается из времени спортсменов, стрелков и, наконец, юристов. Вот вам и столпы нашей чудесной эпохи больших возможностей…

Сейчас период преждевременного старения всего. Наше общество накрыла какая-то эпидемия, когда сплошь и рядом видишь двадцатилетних пенсионеров, которые и в подметки не годятся по своей энергетике, жизненной мощи тем же шестидесяти-семидесятилетним. У них зачастую нет искры в глазах, жажды и радости жизни. Они не живут протестом, или довольствуются каким-то искусственно выведенным его гибридом. Они не имеют своего голоса и будто растения соглашаются с жизнью по плану поливок и удобрения почвы. Их ослепили блестящие бубенцы современных колонизаторов мира, и за эти безделушки они готовы на все что угодно. Это поколение совершенно не героично, оно мещанское изначально. Так и вспоминаются строки Константина Кинчева: «Моё поколение молчит по углам, моё поколение не смеет петь». Поколение роботизированное, стадное, естественно, не все, но именно такое выводится в эталон.

Судите сами, как-то главный кремлевский идеолог Владислав Сурков раскрыл голубую мечту рядовых членов молодежных организаций типа «Наши» и «Молодая гвардия»: «У меня есть опыт работы с молодежными движениями, самыми массовыми в стране. И, когда их спрашиваешь: куда вам нужен лифт? куда вы все хотите? — они все хотят в «Газпром»…

Вообще в этом мире катастрофически мало настоящего, но с преизбытком декларативного, пиарного, имиджевого. Практически единственным побудительным мотивом является страх вышестоящего начальства или пристальное внимание компетентных органов. И при этом нас усиленно затаскивают в ситуацию натурального хозяйства, когда государство с безумной страстью сосет углеводороды, а его граждане, в частности, промышляют сбором ягод-грибов.

Поэтому мне остается завидовать своему деду. У него было великое счастье — он пришел с фронта. Завидовать мощи своей бабушки, которая, рано оставшись без родителей, в военные годы подняла своих младших братьев, и сестру и до сих пор в свои 80 с лишним лет является локомотивом всей семьи. Жизнь этого поколения — вот что было настоящим, это вам не наше папье-маше и разноцветье фантиков!

Вот и остается чувствовать себя ущербным по сравнению с Великим поколением времен Великой войны, терзаться, что лично у меня не было счастливой возможности закрыть поливающий смертью вражеский дзот и подарить несколько секунд для решающего броска товарищам.

Нравы

Бесконечно долго унижать чувства людей, говорить все они выходцы из ракетоносной страны третьего мира нельзя. Пора поиграть на иных душевных струнах. Сладкозвучные сирены стали наперебой усыплять пафосной риторикой о возвращении былого величия страны. Однако расслабляться не надо. В реальном, а не идеологическом поле агитпропа постоянно ощущается подвох, неискренность.