Жизнь по контракту

– Думал, не попадешь. Это и мне не всегда удается…

Метание ножа Германа забавляло. Уже потом и в университете, и на работе, он не раз на спор втыкал нож в подбрасываемую в воздух мусорную корзину. Особенно ему удавался кистевой бросок снизу без замаха…

После похорон он уехал на остров. Родион встретил без лишних слов. Накормил свежей ухой. Весь вечер они просидели у костра за привезенной Германом бутылкой водки. Молча. Даже собаки Родиона молчали, не отзываясь на рев бродящего невдалеке медведя.

Утром Герман проснулся в избушке один – Родион ушел по работе. Он несколько раз в день снимал показания с метеоприборов. Потом обрабатывал их, передавал на Большую землю.

Герман ничего не хотел. Вообще ничего. Он повалялся на топчане. Потом выглянул на улицу и еще повалялся. И еще.

Затем Родион вернулся. Поели. И Герман снова уткнулся в топчан. Лежал то проваливаясь в полузабытье, то всплывая из него, вздрагивая. А крепко никак не засыпалось. Перед глазами все время возникали то лица матери и отца, то Арона, Элики, Сэма, Гиви, еще каких-то знакомых и полузнакомых людей…

Так прошло несколько дней. Потом Родион неожиданно разбудил его еще до рассвета:

– Пойдем на дальний холм, поможешь мне капканы ставить…

Герман послушно встал. Навьючил поклажу. Пошел вслед Родиону.

Когда они вернулись, Герман снова хотел уткнуться в топчан и лежать, лежать, лежать. Но Родион не позволил. Каждый день он водил Германа то на охоту, то на рыбалку. А еще заставлял лазать по скалам, собирать яйца гнездящихся там птиц:

– Профессиональный альпинист из тебя, конечно, не получится, но и голодным, если что, не останешься…

Родион страховал его веревкой сверху. Яйца были вкусными. Они пекли их на месте же в углях костра. И еще унесли с собой в избушку.

Вечерами Родион рассказывал Герману про звезды, про движение ветров, морских течений. Бывший штурман знал очень много не только про навигацию. Родион до того, как стал авиатором, несколько лет прослужил в спецподразделении. Поэтому-то и знал разные приемы рукопашного боя. И даже теперь уже повзрослевшему Герману он показывал что-то для того новое:

– Зайди-ка со спины, попробуй взять меня за шею…

Герман пробовал и оказывался на земле. И самолюбиво требовал:

– Ладно, и этому меня тоже научи.

А еще перед сном Родион так увлекательно рассказывал про конспирацию, про тайную слежку, про разные варианты прослушивания и еще про всякие околовоенные хитрости. Конечно же, все это было совершенно не нужно Герману. Но о чем мог еще рассказывать бывший вояка и авиатор. Только про выживание и про небо. И Герман как бы слушал, проваливаясь при этом в спокойную дрему. Сюжеты из городской жизни спутывались с тем, что рассказывал Родион. Автомобили проезжали вдоль чистейших лесных ручейков. Медведи с волками шли в одном строю с солдатами в камуфляжной форме. Перекрестные допросы в комнате с зеркалами прерывались предрассветным щебетанием птиц…

Когда дождь запирал их в избушке, то Герман обычно помогал Родиону вязать сети. Скоро должен был пойти на нерест лосось, которого надо было изловить и закоптить. И его, и шкурки пушного зверя, и сушеные грибы-ягоды Родион сдавал на заходящее раз в несколько месяцев судно-заготовитель. С него же получал он припасы: муку, соль, сахар, патроны…

Герман спросил как-то Родиона:

– А почему ты все время один? Ни жены, ни детей? У всех членов вашего экипажа есть… были семьи…

Родион вздохнул:

– И у меня была… почти. Я женился. Через неделю после свадьбы уехал в срочную командировку, еще через неделю вернулся и застал ее с другим. Всего лишь через четырнадцать дней после свадьбы…

– Но не все же такие.

– Наверное, – согласился Родион и пожал плечами, – только больше я никого не полюбил. Не случилось…

Такой вот разговор…

На второй месяц пребывания на острове загоревший и похудевший Герман уже спал крепко, глубоко, ровно дыша. На третий месяц он все чаще стал задумываться о работе, о том, что делать дальше, когда вернется в город. Герман знал, был уверен, что обязательно вернется. Ему недостаточно было работы телесной, физической, его голова должна была думать, решать какие-то сложные проблемы. И еще ему нужны были друзья-сверстники, любимая девушка, музыка, скорость города. На острове было слишком тихо и покойно. И он сказал Родиону:

– Я возвращаюсь.

Тот кивнул:

– Тебе решать.

Герман почти не сомневался в том, что не пойдет снова в «ЛокИнформ». Он думал о том, что стоит зайти в Комитет гражданских прав и свобод, где работал его отец перед смертью. Представитель этой организации на похоронах говорил, что им недостает молодой крови. Хотя Герман и не работал в общественных организациях, но, может быть, там тоже есть интересная масштабная работа. При этом она такая благородная. Не зря там работал отец. Он что-то хотел изменить в окружающем мире. Может быть Герман как раз и сможет изменить. Может его ждет какой-то необычный интересный и сложный проект…