Жизнь по понятиям

Эти примеры – из самых наглядных, но, похоже, что тенденциозности (или, если угодно, идейности) не удается избегнуть практически никому, кто пишет социальную прозу и социальные стихи, размышляет не только о настоящем, но и о прошлом, о будущем Отечества. Недаром ведь говорят о либеральном и контрлиберальном проектах в нашей словесности, отмечают одновременное и априорно конфликтное присутствие в ней имперского и космополитического сознаний. Тенденциозны, спору нет, авторы, идентифицирующие себя с православной литературой, но вряд ли менее тенденциозны и те, кому богохульство доставляет живейшее удовольствие. И не так уж неправ Илья Смирнов, который, говоря о романе Владимира Сорокина «Голубое сало», находит в нем «не просто порнографию», но и определенного сорта идеологию, «которая все живое, все, что придает смысл человеческому существованию: любовь между мужчиной и женщиной, поэзию и прозу, память о Великой Отечественной войне – все низводит до уровня даже не половой доски, а гораздо ниже. До уровня той субстанции, которая заполняет отхожее место и в которой копошатся личинки известного насекомого».

Думается поэтому, что «старое, но грозное оружие» тенденциозности (и идейности), о котором писал Владимир Маяковский, сегодня скорее не замечают, чем не используют. И что нашей критике, которая положила себе за правило толковать едва ли не исключительно о качественности либо некачественности тех или иных произведений, но никак не об их идейном заряде, есть смысл вернуться к урокам, которые в иных исторических условиях были даны Виссарионом Белинским, Николаем Добролюбовым, Аполлоном Григорьевым или идеологами журнала «Новый мир» времен Александра Твардовского.

См. АНГАЖИРОВАННОСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ; ГРАЖДАНСТВЕННОСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ; ИМПЕРСКОЕ СОЗНАНИЕ В ЛИТЕРАТУРЕ; КОСМОПОЛИТИЗМ В ЛИТЕРАТУРЕ; ПАРТИЙНОСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ; ПАТРИОТЫ И ДЕМОКРАТЫ В ЛИТЕРАТУРЕ; ПУБЛИЦИСТИКА, ПУБЛИЦИСТИЧНОСТЬ

ИЕРАРХИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ

от греч. hieros – священный и arche – власть.

«Мышление литератора иерархично», – заметил Иосиф Бродский в беседе с Томасом Венцловой, и действительно, по ступеням значимости в словесности можно распределить решительно все: от жанров, где когда-то первенствовали трагедии и оды, а теперь, похоже, самодержавно правит забывший о своей худородности роман, до литературных героев, которые тоже ведь подразделяются на главных и второстепенных (эпизодических). И каждый писатель, каждое художественное явление, едва возникнув, занимает то или иное место на подвижной лестнице литературной табели о рангах.

Которую можно, разумеется, принять как нечто само собою разумеющееся, а можно и оспорить, либо развязав литературную войну, либо противопоставив собственное мнение общепринятому. Как это когда-то сделали футуристы, потребовавшие сбросить Пушкина с парохода современности. Или как это уже в наши дни время от времени делают Владимир Новиков, назвавший посредственностями Николая Рубцова, Венедикта Ерофеева и Иосифа Бродского, или Михаил Золотоносов, Владимир Бушин, Виктор Топоров, некоторые другие критики, специализирующиеся на разоблачении «дутых» авторитетов и им в противовес выстраивающие собственную иерархию лучших, талантливейших поэтов и прозаиков нашей эпохи.