Жизнь побеждает

В канцелярии градоначальника о Николае Гамалее отзывались теперь неодобрительно. Кто-то придумал фразу: «Человек, который ищет то, чего нет».

Потом эту фразу много раз повторяли и в Одессе — о Гамалее, и в Петербурге — о Заболотном, и в Астрахани — о Деминском.

Люди, которые ищут то, чего нет!

В Одесском порту Гамалея изучал историю всех кораблей, побывавших в наших водах перед началом эпидемии. Корабль «Мария-Терезия», принадлежавший пароходному обществу «Австрийский ллойд», совершил рейс Александрия — Константинополь — Одесса. На борту его были отмечены тяжелые заболевания, и один из погибших — матрос Антонио Лоренцето — похоронен на одесском» кладбище.

Помните путь, который много лет назад прочертил на карте Даниил Заболотный: из Аравийского моря через узкую горловину осажденного заразными болезнями Красного моря в наши воды. Морская дорога чумы. Тогда она была предсказана. Теперь предсказание оправдывалось.

Порт — чумные ворота. Но как болезнь распространяется дальше?

Гамалея исследовал водостоки, подвалы, подземные «крысоносные» сосуды города. В лаборатории изучались сотни павших в Одессе грызунов. «То, чего нет» становилось видимым. То там, то здесь вспыхивали предостерегающие сигналы— следы чумных эпизоотий. Тогда у Высоковича и Гамалеи родилась идея поголовного уничтожения крыс. Эволюция стирала с лица Земли целые виды, роды, типы животных. Почему нельзя сделать это сознательно — волей человека, силами науки! И если крысы — разносчики чумных бактерий, то ведь можно найти другой отряд микробов, болезнь, опасную только для крыс, искусственно вызвать крысиный мор.

Начинались интереснейшие работы.

Но в канцелярии градоначальника истощились запасы терпения — чума преодолена, и нечего говорить о ней. Следует грозный приказ о роспуске комиссии, ведавшей борьбой с крысами, и прекращении ассигнований.

Приказ устанавливал, что чумная эпидемия ликвидирована.

А через месяц, весной 1902 года, болезнь появилась снова. Ее удалось смирить, но она существовала.

Чумной форт

В эти годы русские чумологи получили наконец базу для исследовательской работы.

В 1836 году на. крошечном островке около Кронштадта был заложен форт «Император Александр I». В течение девяти лет его достроили.

Быть может, этот форт с честью встретил бы атаку парусного флота врага, массивные стены выдержали бы удары каленых ядер. Но военная техника неизмеримо выросла за последние несколько лет, и военное ведомство отказалось от устаревшего форта. Предполагали его взорвать, а тут чумологи попросили передать им опустевшую крепость для научной работы и производства противочумной сыворотки. Оно, пожалуй, и дешевле передать врачам, чем возиться со взрывом.

Так у берегов Кронштадта, в балтийских водах, возник чумной форт.

Над морем поднимаются построенные из четырехугольных гранитных глыб башни форта с широкими амбразурами. Под распростертыми крыльями орла — дубовые двери, украшенные массивными львиными головами. Рядом с входом — полосатый гриб для часового. У мола форта стоит пароход, служащий для сообщения с Кронштадтом.

Ключ форта, позеленевший от времени, огромный—длина его около четверти метра, — хранится у заведующего лабораторией Владислава Ивановича Турчиновича-Выжнике- вича.

Медленно открываются массивные двери. Строгая тишина окутывает каждого вошедшего. Немного похоже на монастырь: сводчатые потолки, бесшумно двигающиеся люди. И на корабль похоже: взглянешь в окно — волны бьются о стены, как будто ты на паруснике, плывущем в открытом море.

Здание разделено внутри на две части. В правой — библиотека, жилые помещения, рабочие комнаты. Левая — заразная. Сюда входят только для работы в лабораториях, каждый раз по особому разрешению.

В специальных шкафах-термостатах, где поддерживается все время постоянная температура, выращиваются культуры микробов. Вот это «Бомбей» — культура, вывезенная из Индии и подаренная форту Высоковичем, а это «Глазго» — штамм *, привезенный Заболотным из Шотландии. Культуры плодятся на питательном бульоне, или агар-агаре. Микробы покорно заселяют стеклянные тюрьмы.

Платиновой петлей, которая не окисляется и легко обезвреживается, стерилизуется, культура микроба осторожно переселяется в новый сосуд со свежим агар-агаром. Чума овладевает и этим «материком».

Из колбы в колбу, из года в год.

За состоянием культур — колоний микробов — следят, как за самочувствием тяжелобольного: ведь убитый микроб — это вакцина, которая дает возможность прекратить или, во всяком случае, ослабить эпидемию. А без живых микробов невозможно получить противочумную сыворотку.

Из форта на эпидемии отправляются экспедиции с походными лабораториями, где заботливо уложены микроскоп, платиновые петли, пробирки с питательными средами, цинковые запаянные ящики, в которых находятся сыворотка и противочумная вакцина. Через много дней, где-либо за сотни кило-