Жизнь, полная любви. Часть 1. Посланник. Часть 2. Постыдная тайна

К этому моменту произошло слияние того, что знал он, и что было известно мне. Его жена лежала на столе, кто-то был на ней сверху, второй держал ее, а третий стоял в нескольких шагах от стола, смеялся и что-то пил. Невозможно описать, что поднялось в нем при виде этой картины, и я сомневаюсь, что вы сможете это себе представить. Я никогда не испытывал ничего, что могло с этим сравниться. Я не заметил, как в его руке оказался топор. Было мгновение шока у него и у них, но уже в это мгновение он начал действовать: три шага вперед — и топор вошел в спину мужчины, лежащего на его жене. Раздался его крик, а мужчина, удерживающий жену, потянулся к ножу. Но он выдернул топор из спины первого и нанес точный удар прямо по горлу второго — из горла фонтаном плеснула кровь. Продолжая держать топор в руке, он сделал круг и метнул топор в грудь третьего, тот упал на спину с торчащим из груди орудием убийства. Затем, не думая, он освободил привязанную руку жены и попытался поднять ее. Мужчина, лежавший на ней, скатился на пол. Он взял жену на руки, она была в ужасном состоянии и вряд ли понимала, что происходит. Я полагаю, что, подняв женщину, он собирался перенести ее на небольшую кровать в углу комнаты, но тут что-то в нем надломилось от того, что он увидел. Его сын лежал на полу с перерезанным горлом. Я избавлю вас от деталей. Жена умерла через несколько часов у него на руках. Один из мужчин был к тому времени еще жив, он умер позже — медленно, успев рассказать все: кто они, откуда пришли, и кто их родня.

Через какое-то время я вышел из этого, подобного сну, состояния, чувствуя сильную усталость и эмоциональное опустошение. То, что произошло, не было похоже на просмотр кино, так как я был этим человеком, я чувствовал все, что чувствовал он, и даже после выхода из его мира у меня осталось ощущение, что я все еще остаюсь им, и что все произошедшее случилось только что со мной. Не знаю, как объяснить это иначе, как передать словами это отсутствие отличия между его жизнью и моей.

Я видел, что Эд хочет что-то сказать, но не находит слов. По лицу Салли стекали слезы.

— Я дам вам объяснение. В конце все станет понятно.

Я потянулся и постарался разрядить поднявшиеся эмоции. Эд только кивнул головой. Не думаю, что Салли хотела бы услышать еще что-то подобное, потому я сократил рассказ, оставив за его рамками кровавые детали.

— Итак, в течение следующих двенадцати лет четыре-пять ночей в неделю я становился во сне этим человеком и проживал его жизнь. Что бы я ни предпринимал, мне не удавалось от этого уйти. Это сильно утомляло и доводило почти до безумства. В его мире я был рыбой, выброшенной на берег, а со временем в своем мире я стал чувствовать себя не намного лучше. Постепенно я так привык, что это стало частью моей жизни, я стал им. Мы вели очень разные жизни. Я выкуривал за день двадцать пять сигарет, а он обычно за день убивал немногим меньше людей.

За двенадцать лет, что я был с ним, он прожил, примерно, от двадцати пяти до тридцати лет. Сначала он истребил весь род тех троих. Он тщательно выполнял свой план, с каждым разом добывая все больше информации и обучаясь сражаться. Он был безжалостен и не обращал внимания на то, что среди его жертв были дети, женщины и старики. Постепенно вокруг него собралась группа жестоких воинов, затем эта группа превратилась в армию. Дальше много чего произошло, он даже немного смягчился со временем. Так или иначе, за двенадцать лет, которые я провел с ним, я не добился ничего; в то время, как он за это время создал империю, покрывшую собой Евразию.

Не описать словами, сколько я насмотрелся сражений, убийств, крови и других ужасных зрелищ. Его армии боялись столь сильно, что воины противника сами лишали себя жизни на поле брани, только лишь бы не встретиться с его войском. По-моему, это говорит само за себя. В конце концов, он умер, как обычный человек. Я не знаю наверняка, почему все это случилось со мной, но в результате произошло несколько вещей. Во многом я стал им, а в чем-то он стал мной. Полагаю, что во сне он видел мою жизнь, и это волновало его долгие годы. Ирония в том, что моя жизнь была для него столь же ужасна, как и его жизнь для меня. Из того, что я понял, могу предположить, что я представлялся ему трусом, позволявшим другим относиться к себе с неуважением, работавшим на другого за мизерную плату и т. п. Хотя в тысяча девятьсот девяносто девятом году я почти что дал ему повод гордиться собой, но не довершил задуманное, а потому оставлю эту историю за рамками рассказа.