Жизнь после игры (СИ)

— Давай без формальностей. Созови, пожалуйста, всех местных, надо очень серьезно поговорить. И главного жреца тоже, сколько можно уже палочки курить, — я подняла взгляд вверх — под потолком храма вился подозрительный дымок с въедливым запахом. Лучше бы они освежитель воздуха туда прилепили, честное слово…

Послушник поклонился и унесся куда-то внутрь. Я как-то ни разу в жилые помещения храма и не заходила, сначала считала неприличным лазить по чужим комнатам, потом и забыла за них напрочь. Так что как там все устроено, можно только гадать.

Вздохнув, собрала мисочки, стоящие под статуей — фрукты, овощи, какие-то цветы, целые венки цветов… спасибо хоть не похоронные. Я хмыкнула, отгоняя странные мысли. Ну, цветы парень жрать не будет, а вот осьминожьих яблок я ему накопирую сколько угодно. Осьминожьими яблоками именовался любимый фрукт аали — нечто круглое размером с помидор, розового, светло-розового, белого, а теперь еще и красного цвета (вывели не иначе как ученые Шаалы). На вкус оно было ближе всего к яблокам, хотя внутри делилось на дольки, в каждой из которых хранилось круглое черное семечко.

Вася уселся на лавку и взялся лопать подарки. Я потянула стоящий в самом углу алтаря кувшин, принюхалась — вода. Совсем бедные, что ли, мои паладины? Или это мне водичку, зная мои особенности, а себе винишко? Ладно, бог с ними… Да уж, саму себя послала так послала…

Главный жрец выскочил через пять минут, шлепая босыми пятками по деревянному полу. В принципе, заноз быть не должно… но кто знает. Растрепанный, в белом одеянии-балахоне… ой, горе мое горе, из клозета его вытащили, не иначе. Или спал, хотя на дворе день-деньской.

Я создала на жреце шлепанцы, и он пораженно споткнулся. Застыл на месте на несколько мгновений, обескураженно посмотрел на свои ноги.

— От заноз, — пояснила на всякий случай. — Только не надо потом молиться на эти тапки, обычная копия работ наших сиреневых друзей.

Позади жреца начала собираться вся шобла паладинов и послушников. С удивлением я заметила среди них несколько женщин. Обычно дамы предпочитали других богинь и богов, а эти, видимо, решились и ко мне прийти…

— Чего желает великая? — жрец, типичный лунный эльф, вежливо поклонился. Хотя бы он выучил, что я терпеть не могу, когда бухаются на колени, сотворяют всякие значки и бьются лбами об пол.

— Для начала садитесь, я не кусаюсь, — кивнув всем на лавки, расставленные ровными рядами в храме — ну не могу я, когда эти дурики на коленях стоят — я продолжила: — Пункт первый: я желаю, чтобы вы помогли адаптироваться этому молодому человеку, — чуть подпихнула вперед нашего попаданца. — Его выдернули из родного мира наши студенты из Академии и знатно поиздевались, как видите. Так что в богов он верит только матерно. Прошу дать ему все необходимые учебные материалы по мирам и правилам жизни в наших мирах, предоставить свободную комнату и, если захочет, дать посильное занятие. Ну, пока что ему необходим покой. Зовут его Вася, если что с ним не так, сразу сообщайте мне или кому-нибудь из нашей семьи.

В установившейся тишине было слышно, как под потолок взлетает муха и падает от благовоний. Паладины слушали, забывая, как дышать.

— Будет сделано, — степенно закивал жрец. — Линта, проводи парня в комнату, дай еды, питья и учебники. Объясни, что делать и бегом сюда.

Одна из девушек подорвалась с места, поклонилась и утащила Васю внутрь храма.

— Пункт второй, — я дождалась возвращения девушки и продолжила: — Я хочу немного урегулировать ваши верования, а то мне кажется, что вы слишком фанатичны.

Моя ладонь остановила вскинувшегося главного жреца.

— Не спорьте. Итак, пишем все вместе, и я пишу на вашей стене, чтобы уж точно никто не переврал.

На коленях у паладинов возникла бумага, дощечки под ней, и ручки. На стене храма побелка отчаянно заблестела и стала покрываться письменами походу моей речи.

— Убийства невиновных запрещены. Убийства из-за веры запрещены. Так же я запрещаю развязывать войны и всяческие конфликты из-за различной веры и политики ордена, храма и всего, что вы еще тут придумаете…

— Нам можно создать орден? — выдохнул кто-то из паладинов.

— Да хоть три! — отмахнулась я. — Дальше, убивать можно тех, кто напал на вас первым, не важно с какой целью. Можно защищать себя, оборонять храм, друг друга и защищать невиновных от погромов, разбоев и так далее. Можно мстить своему обидчику, но нельзя уничтожать непричастных к вашим обидам. То есть, если вас кто-то унизит, вы можете его зарезать в подворотне, но не сжигать дом, в котором живут несведущие о вашей обиде люди. Понятно?

— Да, — хором отозвались паладины.

— Отлично. Второй пункт: воровство запрещено. Вообще, абсолютно любое. Если чего не хватает, лучше потребуйте у меня, я вам дам. Если можете заработать сами — заработайте. У вас теперь будет отличный сад, можете продавать фрукты и ягоды.