Жизнь после игры (СИ)

А еще стало мерзко. И от того, что я не хозяйка в своей голове, и моя память пропадает, выборочно оставляя мне воспоминания, и потому, что мне казалось, будто я изменила своим супругам. Умом я понимала, что тело то было другим, не моим, что я не получала от этого ни выгодны, ни удовольствия, но… В душе скреблись мерзкие даже не кошки, а копошащиеся слизни. Как будто я взяла и напихала себе в грудину живых червей. Вспоминать и раздумывать обо всем этом было противно, не думать же — невозможно. Глупые мысли все равно сворачивали на заезженную колею: сначала мысли о параллели, мысли о такой странной измене, а после мысли о том, что я ничего не помню, и сама себе не принадлежу.

Самое отвратное было то, что высказанные мною сомнения драконы отмели. Для них это был всего лишь очередной кошмар, мало ли что кому приснится, а я, глупое создание, развожу трагедию. Увы, игнорировать настойчивое бурление мыслей в голове мне не удалось, и я пошла к Ольчику лечить срывающуюся крышу.

Сверх был единственным, кто выслушал меня спокойно и не говорил, что это бред. Я понимаю драконов, они уже устали от моих психозов, я сама от них устала, но… порой невнимательность к таким глупостям грозит проблемами в дальнейшем. Зато менталист сказал, что я была на грани крупного срыва и пришла очень вовремя.

Ласковые успокаивающие касания к вискам постепенно отогнали мои страхи. Я по-прежнему не могла вспомнить подробности трех лет жизни с Твэлом, но частично припомнила, что подобных праздников и ритуалов при мне и с моим участием там не проводилось. Что опять же ничего не означало, только то, что я лично в ритуалах не участвовала.

— Ты просто не хочешь помнить, — успокаивал меня Ольчик, указывая на выделенные воспоминания, как на кадры фильма. — Твоих способностей достаточно, чтобы удалить память самой себе. Ты сознательно и бессознательно отмахиваешься от воспоминаний, запихиваешь их в самый дальний угол своей памяти, а после и вовсе стираешь. Это совершенно нормально, учитывая, сколько у тебя в прошлом было… неприятных ситуаций.

Неприятных — это еще мягко сказано. Я слушала убаюкивающий голос сверха и думала о том, что он прав. Я не хочу это все помнить. Мне порой кажется, что воспоминания — это еще один персональный ад. Они выскакивают неожиданно, бьют под дых тогда, когда ты меньше всего на свете хочешь что-то помнить. Показывают, что все было так паршиво… и после вытащенных из памяти событий уже ничто не радует. Ничего не хочется, только забыть это все дерьмо, выпавшее в голову.

Я знаю, как это больно — помнить. И я не хочу помнить. Но приходится. Глядя на склонившегося надо мной Ольчика, я думала о том, что не зря он был взят в семью. Не зря находится здесь и лечит наши головы. Совсем не зря…

Его терапия на самом деле помогает. Я ведь не пошла громить пиратов или уничтожать неугодные моей левой пятке миры. Я пошла к менталисту и добровольно выпотрошила свою голову, раскрыла перед ним душу, показав все, что меня волновало. А это значит, что пусть и крохотный, но шанс на перевоспитание и смену приоритетов у меня есть. Как ни странно.

========== Часть 61 ==========

Преподаватели и ученики-демиурги перебрались в нашу Академию. Обустроили их неплохо, но отдельно. Преподавателей поселили в учительской башне, находящейся неподалеку от собственно здания Академии, а студентов — в новом общажном корпусе, отстроенном как раз по такому важному поводу. Другое дело, что корпус этот находился достаточно далеко от прочих общажных корпусов, чтобы новым студентам было меньше поводов пересекаться со своими бывшими соучениками. Среди забранных намного ранее студентов имелось достаточно «зверушек», которые демиурги-старшекурсники могут пожелать вернуть и продолжить издевательства.

Увы, все началось с самых первых дней. Старшекурсники наплевали на правила, которые им вполне доходчиво зачитал Шеврин, а после секретари обклеили листками с этими правилами все места возможного пребывания этих ребят, начиная с их общаги и заканчивая академским бассейном и спортзалом. К сожалению, взрослые демиурги хоть и умеют читать, но информация до их закостенелого мозга доходит с запозданием, поэтому начались попытки установить в нашей Академии старые порядки.

Но новенькие студенты не учли именно той сплоченности, которую наши наставники прививают студентам. Во-первых, сами преподаватели за попытки издевательств наказывают очень больно и ощутимо, а во-вторых, студенты способны теперь сбиться в кучку и отметелить даже старшекурсника. И в-третьих, никто молча не отвернется и не уйдет при попытках издевательств над кем-то другим. Все, не зависимо от расы, живо включались в боевую задачу «освободить товарища». И получались довольно интересные результаты.