Жизнь после: Под сводами бури

– Воители Лампады! Мои братья! Поднимайтесь! Восстаньте из своего пепла, в который нас старались обратить и сокрушить противника! Уподобимся же славному фениксу и сожжём врага в пламени нашей ярости! – Флорентин поднял свой автомат и пламенно воскликнул. – Именем ордена и родины, мы воспарим на пылающих крыльях!

– И пускай рука Его направит нас к свету! – Хором ответили солдаты и устремились в самоубийственный налёт.

Верховный Капеллан впереди бойцов, а за ним танки и пехота. За спиной воинственного старца зарокотали танковые залпы, озарив его подобно посланнику с небес. Огонь накрыл позиции Рейха и бойцы ордена, мастерски отстреливаясь на бегу, бросились на врага.

Несколько сот метров сущей смерти уносили жизни десятков солдат, но вот они достигли траншеи, рядов и полевых укреплений Автократорства. Флорентин запрыгнул в окоп первым и окатил пламенем вражескую пехоту. За ним ещё отделения пехоты наполняли рубежи. Танки горели, подавляемые залпами с кораблей, но оставшиеся выкашивали рабских слуг Автократорства.

Завязалась рукопашная возле пушек, некогда разивших эскадру Рейха. Кровь залила в секунды вражеские блиндажи и позиции.

Верховный Капеллан отбросил опустевший автомат и бился с помощью пистолета, клинка средней длины и молитвы, поведя своих воинов в самое пекло битвы за прибрежные зоны. Рука священника не дрожала, когда клинок, холодная сталь, обрывала жизни.

Мощный пистолетный огонь отправлял врагов прямо в объятия смерти. По окопам, переходя в блиндажи и к пушкам, бывший Верховный Отец прорубал себе путь. Старик чувствовал, что усталость берёт в нём верх, он ощущал, как болезненная и колкая боль начинают терзать его тело, но стоицизм взывал к продолжению сражения.

Впереди оказался командный пункт, наспех возведённый из досок и пластика, погружённый наполовину в землю, всё ещё окружённый частями противника. Флорентин, не раздумывая, бросился сразу же туда. Он преодолел шквальный огонь, хотя многие пули вязли в броне. В сопровождении немногочисленных солдат он туда ворвался, сокрушив хлипкую дверь и начал сеять смерть. Выстрелы его пистолета обрывали жизнь за жизнью, пока обойма не опустела, не позволив дальше наводить террор.

Солдаты духовно-просветительских войск кинулись рукопашную, но их окатила холодная сталь клинка. Удар, выпад, взмах и снова удар: эти движения стали автоматическими для священника ордена. Из подвала собирались хлынуть ещё воины «Конгрегации Веры в Государство, но Флорентин нашёл огнемёт. Подняв его с пола, он направил пламенную струю прямо на проход. Сила и мощность огнемёта были таковы, что залили весь подвал океанами огня. Помещение заполнили звуки агонического крика и тошнотворные ароматы жареного мяса.

Но вдруг, как снег на голову потолок со страшным хрустом проломился и в одном помещении с ними оказался Страж Шпиля. Он был дезориентирован, скорее всего, оптика повредилась при десантировании, и размахивал глефой, стараясь кого-нибудь задеть. И таким образом своим лезвием обезглавил троих бойцов из духовно-просветительских войск.

Флорентин навёл на него огнемёт и выдал шипящую струю, обливая пламенем врага. Воины ордена окатили выстрелами, ища слабые места в его броне. Но пламя не приносило вреда доспеху и пули с лязгом отскакивали. Тогда один из воинов пошёл на самоубийственный шаг. Все его поняв, стали искать укрытия. Он сорвал гранаты с пояса и подошёл вплотную к «Стражу», закинув одно под сочленение у спины и горба, а вторую зацепив за горжет. Тут же лезвие глефы его рассекло, оросив пол кровью, и секундой позже взорвались гранаты, озарив помещение светом и огнём.

Антинори подался из угла и увидел, как «Страж» всё ещё живёт. Он, опираясь на глефу, тёр себя за глаза. По его, покрытому чернотой, доспеху из глаз текла кровь. Наверняка, визоры не выдержали удара и лопнули. Тяжесть доспеха пересиливала возможности бойца. Генератор был повреждён и отказывал.

Один из бойцов своим ножом залез под сочленения брони на коленях и повредил их, пробив ноги. «Страж» взвыл и пал на пол. Он был повержен и опозорен. Не способен сражаться во славу Рейха. Другой боец сорвал с него шлем и во имя милосердия сделал контрольный выстрел в голову.

Страж Шпиля рухнул на залитый кровью пол и умер. Его могучее тело, совершенная броня, напоминали рыцаря из давно ушедших легенд. И сегодня ещё один великолепный воин положил жизнь на алтарь тщеславия.

Флорентин Антинориоблокотился у стены. Боль и усталость его доканывали, но он не мог отступиться. Не сейчас. Молитвой и слабеющим обезболивающим он держался изо всех сил.

В помещение через дырень в потолке проникал проливной дождь звуки битвы, от которых старик уже устал. Он понимал, что эта маленькая победа не меняет положения. Его воины рассеяны и схватились в неравной борьбе с многочисленным противником. Положение более чем неясное.

Внезапно рация на его воротнике зашипела, и он её активировал, приложив немеющий палец к кнопке:

– Верховный Капеллан слушает.

Сквозь помехи, статику и стрекотания пуль послышалась речь?