Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [с иллюстрациями]

— Желаю тебе никогда не испытать столько горя, несчастий и слез, сколько этот камень влечет за собой»^{1033}.

25 января 1873 года

Умер брат Петра Петровича Ланского — Павел Петрович.

«Он поехал в Неаполь навестить старшего, разбитого параличом, сына[210] и скончался там 25 января 1873 года. Его тело было перевезено в Петербург, отпето в Кавалергардской церкви и похоронено в Александро-Невской Лавре»^{1034}.

Его опустили в ту же могилу, где покоилась его вторая жена, Евдокия Владимировна. На гранитном саркофаге появилась еще одна надпись:

Генералъ отъ кавалерiи

ПАВЕЛЪ ПЕТРОВИЧЬ

ЛАНСКОЙ

скончался 25 Января 1873 года на 82 году.

Николай Арапов находился в это время с женой в Висбадене. Вместе с ним там же был и его тесть Петр Петрович Ланской.

21 июня 1873 года

У молодой супружеской четы Араповых родилась дочь, которую назвали именем матери — Елизаветой.

Впоследствии, со слов родителей, Е. Н. Бибикова писала:

«Я хорошо помню Александру Николаевну (Фризенгоф. — Авт.) Она была моей крестной матерью. Я родилась в Висбадене, в Германии. Мать боялась первых родов, которые и были очень тяжелы, и поехала в Висбаден, где тогда царила ее сестра — красавица Наталья Александровна, урожденная Пушкина, жена принца Нассауского. Крестным был мой дед П. П. Ланской, который лечился от ревматизма и жил у падчерицы — Натальи Александровны. Когда мне минуло 2 месяца, было получено известие о смерти деда Арапова[211] и мои родители вернулись в Россию и поселились в с. Андреевке Пензенской губернии, где и родились обе мои другие сестры»^{1035}, — Наталья и Мария.

|

11 мая 1874 года

На 67-м году жизни скончался отец Ивана и Николая Араповых — Андрей Николаевич Арапов. По словам егеря, находившегося рядом с ним, тот, падая с лошади, успел произнести имя давно умершей жены: «Лиза?!» Произнес удивленно и радостно, словно наконец-то увидел ее и устремился вослед за любимой.

Его правнук, Михаил Михайлович Бушек, в своих воспоминаниях писал:

«Мой прадед (отец бабушки) Андрей Николаевич Арапов… умер трагически. Поехал на охоту, а привезли его мертвого. Заряд попал в него. Как говорили, „разорвало ружье“. Сразу дали знать сыновьям. Они приехали, но завещания не нашлось. И тогда сыновья разделили наследство. Иван Андреевич взял свою часть деньгами и драгоценностями, а Николай Андреевич вступил во владение Андреевкой. Дальше я опишу, что представляло собой это имение.

…Андреевка — это одно из самых богатых и благоустроенных имений Пензенской губернии. Расположено на пригорке при слиянии двух рек: Шуварды и другой… Большой дом и четыре флигеля; очень эффектны были крыши флигелей (крылообразные). Проект этого дома составлялся в мастерской известного архитектора Казакова в Москве. Хозяйственные постройки, водонапорная башня, водопровод — все это с крашенными зелеными и красными крышами, издали походили на небольшой город. Углом от дома к речке был сад… этот сад был величиной не меньше московских Сокольников. От дома шли цветники, фонтан, розарии, оранжереи (теплицы), в одной рос виноград. Другая была очень длинной и делилась на 4 части: зимний сад, с фонтаном и тропическими растениями; отделение, где росли персики, абрикосы, желтые сливы и инжир, дальше было темное помещение, где зимой хранились корни георгин и разные луковицы, и четвертая, где цветы в горшках, которые садовник по очередности цветения приносил в дом на окна. Через небольшой проезд, как продолжение оранжереи, шел длинный грунтовый сарай, в котором росли шпанские вишни, черешня белая, розовая, темная. Вдоль сарая шла аллея — дорога и параллельно ей рос вишенник. Ниже шли два квартала яблонь, за ними — два прямоугольных пруда (в одном — караси), потом огороды с овощами и рощи: березовая и осиновая, где иногда собирали грибы. На запад за рекой было село Андреевка, большое и богатое. В середине села — церковь с престолами на Михайлов день, а в ограде — другая малая церковь, под которой был родовой склеп Араповых (где, по воспоминаниям М. М. Бушека, и был погребен А. Н. Арапов. — Авт.). За церковью стояли длинные кирпичные корпуса бывшей суконной фабрики (она сгорела еще до меня), корпуса восстановлены, но использовали один, как зерносушилку, остальные, как запасные карантинные помещения для лошадей и коров. Дальше, в трех верстах, меж лесов, был хутор. Там содержался молодняк рабочих лошадей и коров. А на восток от имения в 5 верстах был другой хутор, где были огромные сараи и содержались тысячные стада овец. К месту сказать, фабрика-то сгорела, а шерсть обычно продавали купцу Асееву. Он, бывало, торговался с управляющим из-за полкопейки. Оказывается, по количеству шерсти эти полкопейки составляли 4–5 тысяч рублей. Был конный завод орловских рысаков, и, конечно, псарня с борзыми и гончими собаками. В доме полно прислуги, а дворни и не перечтешь»^{1036}.

21 апреля 1875 года