Жизнь после смерти в изложении Джерома Эллисона

Однако мы должны уяснить себе, что наш словарь и наш нынешний язык вовсе не единственное средство взаимодействия с исполненной значения реальностью. Если мы поверим на слово науке, то Земле уже пять миллиардов лет, а человеку — два миллиона. Значит, человек появился достаточно поздно в процессе эволюции. Мы в нём «вновь пришедшие». Я хочу подчеркнуть, что появление человека с самого начала было связано с проецирующимся в будущее космическим созидательным принципом, с великим процессом эволюции сознания. Человек никогда не прекращал бороться за расширение своего осознания того всеобщего целого, в котором он живёт и существует. Основные моменты реального вовлечения человека в этот всеобщий процесс (его развитие из клетки до эмбриона и далее в период внутриутробной жизни; затем физическое и духовное развитие через младенчество, детство, юность во взрослого социально ответственного человека; неясное ощущение существования иных состояний жизни — вне биосферы Земли; редкие, но незабываемые прямые интуитивные «проникновения» в высшую форму жизни) не изменились.

Наше современное понимание форм жизни за пределами биосферы, я думаю, оставило позади кое-что из наших прежних суеверий и несколько глубже продвинулось в своём осознании высшей созидательной реальности. Но мы ни в коей мере не должны относиться с высокомерием к верованиям древних. Древние мыслители пророки, ясновидцы не были ни наивными, ни глупыми. У нас есть основания полагать, что лучшие из них уже в их время достигали тех рубежей, до которых мы вновь пытаемся добраться сегодня. Поэтому нам стоит сейчас сделать обзор того, что они думали, чувствовали и сами испытывали — познакомиться с этим внимательно, сочувственно и с уважением.

У них окажется не наш, а свой язык. Там, где мы говорим о статистически достоверных данных, о формулах, результатах наблюдений, — они, скорее всего, будут говорить о мифах, легендах и притчах. Там, где мы мыслим графиками, исследованиями и вычислениями, — они могут погружаться в загадки, поверья и символику. Но мы не должны их недооценивать на том основании. Они были, по меньшей мере, так же умны, как и мы. Они стали лицом к лицу с теми же реальностями Вселенной, с которыми сталкиваемся и мы. И мы сами не так уж хорошо справляемся с делом, чтобы позволить себе пренебречь любыми подсказками.

ИДЕЯ ПРОДОЛЖЕНИЯ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА

Мы, рождённые в атмосфере материалистической культуры Америки XX века, несём на себе гораздо более тяжёлое бремя материалистического мышления, чем мы, быть может, осознаём. Многие из нас могут прожить всю свою жизнь, так ни разу и не усомнившись в этом материализме. Другие же только под давлением реальных событий бывают вынуждены признать, что они действительно вступают во взаимодействие с такими видами энергии, для которых не существует материалистического объяснения. Мои непроизвольные и совершенно неожиданные парапсихологические способности с самого начала поставили меня в эту последнюю категорию. Общепринятый «здравый смысл» моего времени не мог объяснить, что же действительно происходит со мной. Иногда это приводило меня в чрезвычайное замешательство, и в такие минуты мне крайне хотелось найти кого-нибудь, кто мог бы разобраться во всём компетентно и наставить меня.

Когда мне перевалило за двадцать лет, меня уже постоянно приглашали выступать для демонстрации ясновидения перед группами спиритуалистов. Я ещё не научился управлять трансом, но уже знал, что это было некое полугипнотическое бодрствующее состояние, в котором я мог описывать невидимых присутствующих и воспринимать от них кое-что из того, что они хотели передать участникам сеанса. Я понимал, что мне нужна хорошая учёба, но пока вынужден был довольствоваться тем, чему мог сам научиться в практике своих сеансов с участием публики. Национальная Спиритическая ассоциация Америки, посвятившая себя «науке, философии и религии жизни, продолжающейся за порогом смерти, основанным на демонстрируемых фактах связи посредством медиумов с теми, кто живёт в мире духа», обеспечила мне обширную аудиторию. Мне, молодому, полному усердия и упоённому первыми успехами в своём приходе священнику такого христианского вероисповедания, которое может позволить себе смотреть на свою религию открытыми глазами и не отделять её от практической жизни, казалось странным, что люди должны создавать специальную организацию, чтобы откровенно говорить о бессмертии.