Жизнь после жизни

Настя собралась было отложить его в сторону, не читая, просто мазнула глазами по выведенному заглавными буквами слову «ЗАВЕЩАНИЕ» и решила, что нет смысла его читать, поскольку с ним и так все ясно. Но уже в следующее мгновение поняла, что с этой бумагой что-то не так. В ней не было слов «краеведческий музей», зато было имя Маргариты Владимировны Нечаенко, которой по воле завещателя отходило все личное имущество Галины Ильиничны, включая квартиру, вещи в ней, предметы обстановки, ювелирные изделия, счет в Сбербанке… Это еще что? Новое завещание, которое Галина Ильинична не успела оформить должным образом у нотариуса? Настя посмотрела на дату: середина февраля прошлого года, почти за месяц до убийства. Почему же Корягина не нашла времени дойти до нотариальной конторы, если собиралась изменить завещание? Не торопилась? Была уверена, что проживет еще долго? Или что?

Она вытащила телефон и позвонила Дмитрию Федулову.

— В какой нотариальной конторе оформлялось завещание Корягиной?

— Ну, я так навскидку не помню… Кажется, в той, что рядом с ее домом. Погодите, я у Илюхи спрошу, он всегда все записывает.

Голос Федулова отдалился от трубки, до Насти донесся бархатный баритон Вторушина, оперативники о чем-то переговаривались, потом трубку взял Илья.

— Вторая нотариальная контора, нотариус Бразовкин.

— Это далеко от дома Корягиной?

— Да рядом, минуты три-четыре неспешным шагом.

— Илья, вы могли бы позвонить этому нотариусу и спросить, не звонила ли ему Корягина в течение последнего месяца перед убийством? Может быть, они случайно встретились на улице?

— И что?

— Меня интересует, не высказывала ли она намерения изменить завещание. Я нашла в ее бумагах черновик завещания в пользу Нечаенко, ее квартирантки.

— Да ну? — изумился Илья. — А где вы взяли ее бумаги?

— В краеведческом музее. Странно, что вы этот черновик не нашли в свое время, — Настя не удержалась, чтобы не поддеть Вторушина.

— Да мы ее квартиру практически не осматривали, это же не место преступления. И в бумагах не рылись. Мы были уверены, что преступление совершено маньяком. Погодите, Анастасия Павловна, но какое значение имеет этот черновик, если старое завещание все равно осталось в силе? У Нечаенко не могло быть мотива для убийства, потому что новое завещание так и не было оформлено у нотариуса.

— И все-таки, — твердо произнесла Настя, — позвоните ему, пожалуйста, и уточните. Здесь что-то не так. Я не понимаю, почему Корягина не переписала завещание, если твердо собиралась это сделать.

— Хорошо, — вздохнул в трубку Вторушин, — я свяжусь с нотариусом и перезвоню вам.

Пока Настя просматривала оставшиеся бумаги, среди которых больше ничего интересного не обнаружилось, прошло еще минут пятнадцать, и звонок Вторушина застал ее в тот самый момент, когда она завязывала тесемки на толстой папке, куда аккуратно сложила документы, стараясь соблюдать тот же порядок, что был в описи.

— Нотариус Бразовкин припомнил, что встречал Галину Ильиничну Корягину как минимум раза три в течение месяца перед ее смертью, она регулярно ходила гулять в парк, и путь ее пролегал мимо нотариальной конторы. Бразовкин приходил на работу к десяти утра, и если опаздывал минут на десять, то, как правило, и встречал Корягину, которая как раз в это время отправлялась на прогулку. Никаких разговоров об изменении завещания она не заводила.

— Вот это странно, — пробормотала Настя. — Ладно, я еще подумаю. Илья, у меня к вам есть вопрос. Вы случайно не знаете, не работала ли эта Нечаенко в салоне у Татьяны Корягиной?

В трубке возникла пауза. Настя в общем-то понимала, что вопрос задала в известной степени бестактный, если учесть, что Илья Вторушин регулярно наведывался в бордель под изысканным названием «Релакс». Спросить-то, конечно, можно было, но не по телефону, когда Илья совершенно точно находился рядом со своим коллегой Федуловым, а наедине, глаза в глаза. Но тут уж не до деликатности.

— Насколько мне известно, нет, — холодно ответил капитан. — Во всяком случае, когда мы проверяли эту Нечаенко, ничего такого не всплывало. А почему вы спросили?

— Так просто. Потом объясню.

Ей не хотелось вдаваться в подробности своей незаконной деятельности с использованием компьютера.

Она оставила на столе папки с документами и грамотами и вернулась к Агриппине Феодосовне, которая уже заварила чай и с нетерпением ждала московскую гостью, горя желанием поговорить с новым человеком о перспективах музейного дела в Томилине. Насте пришлось разочаровать ее, отказаться от чая и покинуть краеведческий музей. Ей нужно было остаться одной и подумать.