Жизнь продолжается. Записки врача

Вид парня был страшен: лицо разбито, в слипшихся волосах запуталась солома, рубашка, пропитанная кровью и землей, висела клочьями. У его ног набегала лужица крови. Естественно, в помощи раненому отказать было невозможно. Чтобы разобраться в ситуации, я подтянула огородный шланг и, используя остатки рубашки в качестве мочалки, отмыла парня с головы до ног. Картина поражений оказалась грозной, требующей немедленного хирургического вмешательства. Кроме бороны, еще что-то обрушилось на парня. Я спросила: «Дрался?» Он тряхнул головой: «Да».

Село спало. До медпункта, находившегося за рекой, было далеко. Телефонов в домах не имелось, будить соседей Васька категорически запретил. Бинты я сделала из простыни. С большим трудом удалось остановить кровотечение. На его теле, что называется, не оставалось живого места от гематом, поврежденной кожи и нескольких серьезных ран. Кроме того, были обнаружены минимум три сломанных ребра. Я стянула грудную клетку длинным полотнищем. Убедившись, что видимых переломов больше нет, крупные артерии вроде бы целы, надела на Ваську рубашку мужа и написала направление в больницу. Парень, протрезвевший после ледяного душа и моих манипуляций с ранами, вежливо сказал: «Спасибо, теть- Жень!» Затем, махнув рукой в сторону села, добавил: «Если што, только скажи...» — и твердой походкой направился к дому соседа, владельца автомобиля, чтобы уехать с ним в больницу.

Утром пришла мать Васьки, миниатюрная женщина, вдова фронтовика. «Вот, молоко детям», — сказала она. Потом, заплакав, добавила: «Парень справный, но неслух, нешто с ним сладишь? Рубашка хороша, постираю, принесу». Рубашку я подарила, молоко, хранящее тепло коровы, взяла.

На другой день поздним вечером нас вновь разбудила собака. Одевшись и взяв с собой фонарь, я вышла из дома. Оказалось, по моему полю с включенными фарами бегает трактор, окучивая грядки. За считаные минуты на десяти сотках посаженной картошки он выполнил работу, потребовавшую бы от меня не менее двух недель тяжелого труда. В трактористе я узнала Ваську, которому надлежало в это время лежать в больнице. Поравнявшись со мной, перекрывая гул мотора и собачий лай, он пропел: «Моя Милка изменила, с Колькой под руку ушла, и чаго ж она такого в нем хорошего нашла?» Так доверительно он сообщил мне о своих душевных и физических проблемах. Я рассердилась.

Трактор, объехав поле, встал у калитки. При свете фар результаты моей вчерашней работы выглядели плачевно. Я пришла в отчаяние и эмоционально объяснила парню, к чему приведет его безответственное поведение. В ответ он спокойно сказал: «Ничо. Ты вылечишь!» — прыгнул в свой рычащий трактор и исчез в ночи.

В эту ночь я лишилась сна, когда, не находя себе места, металась по дому и ругала Ваську: «Тебе невдомек, что завтра начнется воспалительный процесс в осыпанных землей ранах, грозящий заражением крови! Кроме того, сильный удар в грудь, сломавший ребро над сердцем, мог задеть и его, то есть привести к инфаркту! Как “вылечишь”, — волновалась я, — не имея ни бинтов, ни лекарств, ни инструментов для обработки ран? При том еще, что хирургия — не моя специальность!»

Однако утром выяснилось, что я ошиблась, низко оценив интеллект Васьки. У него имелся свой план лечения. Лавируя между собирающимся стадом, у дома остановилась «санитарка». За рулем сидел сам Васька, а рядом с ним перепуганная фельдшерица Нюська. Сквозь слезы она поведала мне, что Шатун приехал в здравпункт на тракторе, обманом удалил шофера и привез ее вместо больницы ко мне. Парень полностью доверил мне свою судьбу. «Как хош, теть-Жень, в больницу не поеду», — тихо сказал он. Бросить раненого я не могла. Заперев в доме спящих детей вместе с собакой, я села в машину.

В здравпункте Васька взгромоздился на перевязочный стол и затих. Пришлось его снова вымыть, но теперь спиртом и йодом. Не могу сказать, насколько было эффективно проведенное мною местное обезболивание, но он ни разу не вскрикнул. Нюська помогала мне толково и грамотно, но чуть в обморок не упала, удаляя присохшие, черные от пыли и чернозема повязки. Раны удалось очистить и часть из них зашить. Сердце парня билось четко. Домой я вернулась на тракторе. Васька оставил меня у калитки и умчался в поля. В последующие дни он являлся на перевязки к медсестрам, но «санитарка» гонялась за его трактором по всей округе, чтобы сделать в поле трактористу, не пропустившему ни одного рабочего дня летней страды, инъекцию антибиотиков по моей схеме лечения.