Жизнь прожить – не поле перейти

От этих пьянящих ласк, Дуня сильно возбудилась, от удовольствия она прикрыла глаза и больше не противилась дальнейшим действиям Сергея.

Ободренный покорностью, Сергей ласково положил Дуню на кровать и начал нежно гладить ей низ живота, продолжая страстно целовать щёки, глаза, нос и губы.

Затем он лег на неё и сделал больно, но вскоре эта боль прошла, а появилось новое приятное чувство, которого она раньше никогда не испытывала. Сергей ещё с ней что-то делал, но потом затих и через некоторое время лег рядом.

– Зачем вы так со мной? – еле слышно проговорила Дуня и из прикрытых глаз брызнули слёзы.

– Я тебя безумно люблю и женюсь на тебе, – проговорил Сергей, обняв её.

– Но ведь это грех, так поступать, без венчания.

– Прости, не сдержался! Ты меня просто сводишь с ума! Я не нахожу места, без тебя!

– Вы мне тоже симпатишны, – слегка зардевшись, призналась Дуня.

– Вот видишь! Само провидение хочет, чтобы мы были вместе, а ты противишься!

– Нет, – горячо ответила Дуня, открыв глаза и устремив на Сергея сияющий взор, – я согласная! Но вы меня не обманите, Сергей Григорич, не бросите?

– Как ты можешь так говорить? – пылко проговорил Сергей и снова начал целовать и ласкать счастливую девушку.

В это время в коридоре послышался громкий женский крик: «Дуня!».

– Ой, это Александра Никифоровна, ваша матушка, – спохватилась Дуня, – я слишком долго у вас замешкалась, а у меня же ещё уйма дел! Меня Александра Никифоровна ругать будет!

Она быстро встала с кровати и одернула платье. На новой простыне показалось кровавое пятно. Увидев это, Дуня проговорила сконфужено:

– Ах ты, Господи, я вам простыню испачкала! Давайте я её заберу.

Сергей встал с кровати, а Дуня сняла испачканную простыню. Сергей снова привлек её к себе и поцеловал. Она слегка отстранилась от него и сказала:

– Мне пора идти!

– Когда все улягутся спать, – тихо проговорил он, – приходи ко мне!

– Хорошо! – так же тихо согласилась она.

Сергей выпустил Дуню из объятий, и она поспешила выйти из комнаты с грязной простыней в руках.

Довольный всем, что произошло, Сергей переоделся и вышел из дома, решив прогуляться по городу перед сном, с наслаждением и лёгким трепетом ожидая предстоящую встречу с Дуней.

Выйдя на Московскую улицу, он убедился, что был не одинок в желании совершить вечернюю прогулку.

Вечер был тихим и теплым. Многие добропорядочные граждане вышли прогуляться на свежий воздух. Большинство гуляли парами, но многие, как и он, совершали прогулку в одиночестве.

Не успел Сергей пройти по улице пару десятков шагов, как сзади окликнули:

– Поручик Михалёв!

– Сергей обернулся. К нему быстрым шагом приближался поручик Токарев, бывший сослуживец по Московскому гарнизону. Токарев был на пару лет старше.

– Николай, Токарев! Какими судьбами? – удивленно спросил Сергей, протягивая руку для рукопожатия.

– Молодые люди обменялись крепкими рукопожатиями.

– Меня направили служить в запасной полк, расквартированный в вашем городе, – проговорил Николай.

– Это тот, что на Дворянской улице?

– Так точно!

– Да, знаю его. Давно прибыл к нам?

– Нет, всего сутки, как здесь!

– Я рад нашей встречи!

– Взаимно!

– Ты завтра во второй половине дня будешь свободен?

– Да.

– Тогда приходи к четырнадцати часам к нам на обед, я познакомлю тебя с отцом.

– Благодарю, обязательно приду!

– Наш дом расположен на Первой Сергиевской улице, здесь не далеко. Скажешь извозчику: «К дому купца Михалёва». Они знают наш дом.

– Обязательно буду, а сейчас извини, позволь откланяться. Честь имею!

– Честь имею.

Молодые люди расстались. Токарев пошел по своим делам, а Сергей ещё немного погулял, пока ночь полновластной хозяйкой не окутала весь город.

Вдоль всей Московской улицы зажглись электрические фонари, и Сергей пошел домой, в радостном предвкушении очередной встречи с Дуней.

Глава седьмая

Брусилов не ошибся. Спустя пару дней на окопы, занятые полком в котором была рота Ефима, обрушились сотни снарядов противника.

Неприятель начал артиллерийскую подготовку, длившуюся около получаса. Вскоре стрельба прекратилась и впереди появилась цепь людей с ружьями, одетых в незнакомую военную форму светло-серого цвета с голубоватым оттенком.

– Австрияки! – прокатилось по окопам.

И тут же последовала команда:

– Беречь патроны! Подпустить противника как можно ближе! Открывать огонь на поражение и наверняка!

Первая атака австрийцев была успешно отражена, но за ней последовала вторая, а потом третья, четвертая…. Вскоре шальная пуля ранила Ефима в плечо – он ощутил жгучую боль, а рука перестала слушаться команд хозяина.

Подоспевший фельдшер перевязал Ефима, и боль слегка утихла.

Вечером, когда долгожданные сумерки опустились на землю, накрыв воюющие стороны ночным покрывалом, Ефим вместе с несколькими ранеными был отправлен в этапный лазарет.

Там ему тщательно обработали рану, наложили чистую повязку и отправили в палату отдыхать.

Всю ночь Ефим не мог заснуть от дергающей боли в раненой руке и только к утру задремал.