Жизнь прожить...

А тот учитель — кто его не знал! —
Рисковый был.
Как труженик ликбеза
Он, было время, в принципе своем
Не признавал ни дьявола с обрезом,
Ни ангела с подсобным кистенем.
И — ночь-полночь —
Рисковый,
Но толковый,
Он всю округу исходил пешком.
И всякий раз
Где словом корешковым,
А где и глубже —
Цифрой с корешком —
Вникал во все
И славен был тем самым,
Причем, учти, не ради куражу.
И вот вопрос —
Экзамен не экзамен,
А говори:
Куда ее, слезу?
И сход притих.
Притих и ждет ответа,
Достойно соблюдая тишину
По всей степи некошеного лета.
И — наконец-то:

— Можно и в казну, —
Сказал учитель. —
Честь весьма большая.
Большая, да, но… маловат обзор.
Ведь что меня особенно смущает:
Монетный двор, он не гостиный двор.
И арсенал на общей нашей карте
Не для того, чтоб взоры привлекал…

А кстати, вот что, граждане…
А кстати,
Не из нее ли искру высекал
Великий тот?

Уж он то знал, пожалуй,
По ходу мысли действуя своей,
Какие превеликие пожары
Больнее боли,
Соли солоней
Скипелись в ней
До крайности предельной,
До согнетенной точки центровой…

А не из той ли искры,
Столь нетленной,
На красный день эпохи мировой
Зажглась она,
Звезда большого света,
В виду окольных и далеких стран,
Звезда добра
И мудрого совета,
Звезда родства
Рабочих и крестьян?

Вот я о чем.

И в частности,
Коль скоро
Тут речь зашла: куда ее, слезу? —
Из всех вершин духовного обзора
Я б школу выбрал.
Там, я вам скажу,
Уже теперь
С азов
По первочувству
Иная даль вступает в свой черед.
Так пусть же,
Пусть же
От верхов до устья
Не убывает памятью народ!

Так и сказал.
И все в таком обзоре,
Как увязал суровой бечевой.

13