Жизнь прозрачна

Мы словно раки пятимся назад
туда где всё предрешено заранье:
привычка к прошлому – боязнь преград
Страх перед жизнью – это умиранье
по времени растянутое вдоль
других дорог и поворотов резких
которые изменят этот путь
но там возможно всё: любовь и боль
на каждом временном отрезке
где не всегда понятна сразу суть
Движение – в каком-то смысле риск:
за неудачу не предъявишь иск
ни Господу – ни миру – ни судьбе
но лишь себе – единому судье

«Белые ночи – противоречие черных дней…»

Белые ночи – противоречие черных дней
в которых тонет весь мир достигающий дна
космического океана
где наша Земля – лишь маленький остров
а Солнце – сияющий шар над ней
Но чувство опасности остро
как меч закаленный в огне
Я слышу и скрежет металла
и скрежет зубовный вражий
Планета от нас устала:
здесь время уже третьей стражи —
густой и тягучей тьмы
Но в белую ночь Петербурга
как в очи Творца-Демиурга
глазами впиваемся мы
еще различая предметы
фигуры скользящие мимо
еще не находим ответы
на то что нас держит незримо

Ода к радости

В оркестре вступают литавры
и трубы гудят сквозь губы —
в них сжатая радость улыбки
Я помню пахучие лавры
любви с Аполлоном Гекубы:
свежи они были и гибки
в венке на его голове
где свет от волос исходящий
был знаком что бог – настоящий:
от Солнца – от лиры Сапфо
где неба сапфировый фон —
земли древнегреческой радость
со вкусом ее винограда
и с запахом сада олив
Какой еще нужен мотив
для музыки – жизни присущий?
Чем ночь предрассветная гуще —
тем радостней будет вино
(пока не разлито из амфор
на белый с прожилками мрамор —
живет в ожиданье оно)
И я с предвкушением жадным
ловлю каждый миг наслажденья
когда изнемогши от жажды
я буду пить радость рожденья
не в Дельфах где храм Аполлона
а выйдя из моря – из лона
родимой прибрежной природы
Я чувствую ветер свободы
несущий меня по волнам
в которых сполна я вольна
принять иль отринуть свой путь
И ты – моя радость – пребудь
как море в любовном приливе
чтоб завтра я стала счастливей

«Борьба со смыслами по сути лишена…»