Жизнь Пушкина

Другие также смеялись, кроме A. Л., «рогоносца величавого», который дремал, и Пушкина, который был очень взволнован; он перед этим уверился, что Тайное общество или существует, или тут же получит свое начало и он будет его членом; но когда увидел, что из этого вышла только шутка, он встал, раскрасневшись, и сказал со слезой на глазах: «Я никогда не был так несчастлив, как теперь; я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка». В эту минуту он был точно прекрасен. В 27-м году, когда он пришел проститься с А. Г. Муравьевой, ехавшей в Сибирь к своему мужу Никите, он сказал ей: «Я очень понимаю, почему эти господа не хотели принять меня в свое общество; я не стоил этой чести».

1854

8

В кругу семей, в пирах счастливых
Я гость унылый и чужой,
Вдали друзей вольнолюбивых
Теснимый хладною толпой.
Певец любви, печальный странник,
Забыв и лиру и покой,
Лечу за милою мечтой.
Где ж отдохну, младой изгнанник,
Забуду горесть и любовь,
Меня покинет призрак ложный
И сердца пыл неосторожный,
Заброшу посох мой дорожный
И равнодушен буду вновь?..
А вы, товарищи младые,
Друзья, готовьте шумный пир,
Готовьте чаши круговые,
Венки цветов и гимны лир.
…………………………………………

1821　　　А. С. Пушкин

9

КИНЖАЛ

   Лемносский бог тебя сковал
   Для рук бессмертной Немезиды,
Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия позора и обиды.

Где Зевса гром молчит, где дремлет меч закона,
  Свершитель ты проклятий и надежд,
   Ты кроешься под сенью трона,
   Под блеском праздничных одежд.

  Как адский луч, как молния богов,
Немое лезвие злодею в очи блещет,
   И, озираясь, он трепещет
   Среди своих пиров.

Везде его найдет удар нежданный твой:
На суше, на морях, во храме, под шатрами,
   За потаенными замками,
  На ложе сна, в семье родной.

Шумит под Кесарем заветный Рубикон,
Державный Рим упал, главой поник закон;
   Но Брут восстал вольнолюбивый:
Ты Кесаря сразил — и, мертв, объемлет он
   Помпея мрамор горделивый.

Исчадье мятежей подъемлет злобный крик:
   Презренный, мрачный и кровавый,
   Над трупом вольности безглавой
   Палач уродливый возник.

Апостол гибели, усталому Аиду
   Перстом он жертвы назначал,
   Но вышний суд ему послал
   Тебя и деву Эвмениду.

О юный праведник, избранник роковой,
   О Занд, твой век угас на плахе;
   Но добродетели святой
   Остался глас в казненном прахе.

В твоей Германии ты вечной тенью стал,
   Грозя бедой преступной силе —
   И на торжественной могиле
   Горит без надписи кинжал.

1821　　　А. С. Пушкин

10

Уведомляю тебя о происшествиях, которые будут иметь следствия, важные не только для нашего края, но и для всей Европы.

Греция восстала и провозгласила свою свободу. Теодор Владимиреско, служивший некогда в войске покойного князя Ипсиланти, в начале февраля нынешнего года вышел из Бухареста с малым числом вооруженных арнаутов и объявил, что греки не в силах более выносить притеснений и грабительств турецких начальников, что они решились освободить себя от ига незаконного, что намерены платить только подати, наложенные правительством. Сия прокламация встревожила всю Молдавию. Князь Суццо и русский консул напрасно хотели удержать распространение бунта — пандуры и арнауты отовсюду бежали к смелому Владимиреско, — и в несколько дней он уже начальствовал 7000 войска.