Жизнь ради мести (СИ)

Не боюсь ничего и в других, от других;

К ним нейду за наградой;

Ибо в людях люблю не себя… И от них

Ничего мне не надо.

И за правду мою не боюсь никогда,

Ибо верю в хотенье,

И греха не боюсь, ни обид, ни труда…

Для греха — есть прощенье.

Лишь одно, перед чем я навеки без сил —

Страх последней разлуки.

Я услышу холодное веянье крыл…

Я не вынесу муки.

О Господь мой и Бог! Пожалей, успокой,

Мы так слабы и наги!

Дай мне сил перед Ней, чистоты пред Тобой

И пред жизнью — отваги…

¤¤¤

До утра Валерия пролежала с высокой температурой. Рядом с ней всё это время была Алина, которой поручили ухаживать за Алвайс, что поспособствовало улучшению её тяжёлого состояния. Несколько раз приходил Андер, дабы проверить, жива смертная или нет. Хотя, для всех было бы лучше, чтобы Лера осталась живой, ведь Джиллес явно дал понять, что с ней ничего не должно случиться.

Голубоглазая спокойно лежала в своей кроватке под тёплым одеялом. Ей не хотелось вставать или открывать глаза, только спать. Тем не менее, кто-то решил побеспокоить её в столь ранний час. Ощутив у себя на лбу холодную руку, Валерия удивлённо распахнула глаза. Рядом стоял Вальдо Джиллес собственной персоной. Он хотел лично удостовериться, что с девушкой всё хорошо.

— Доброе утро, Господин Вальдо, — прохрипела больная, чувствуя, как аристократ присаживается рядышком с ней.

— Я бы не сказал, что оно доброе. Из-за тебя сорвались некоторые планы. Ну, с этим я разберусь. А теперь расскажи подробнее, что произошло вчера.

Голос прародителя звучал довольно беспокойно, хоть он и пытался скрыть это. Девушка же совершенно не хотела говорить о вчерашнем событии, но ослушаться Вальдо не могла.

— Я не очень хочу говорить о том, что меня пытались изнасиловать два похотливых мужика. Мне кажется, что никому не будет приятно о таком рассказывать. — Валерия произнесла эти слова, ныряя с головой под одеяло. Делала она это не из-за холода, а просто от нежелания смотреть на строгое лицо вампира.

— Они ведь ничего не успели, я прав? — убирая одеяло с лица девушки, молвил Джиллес.

Его явно волновал этот вопрос. Вампира немного раздражало, что голубоглазая юлит и избегает ответа.

— Нет, они ничего мне не сделали. Только ударили по голове, облапали и почти полностью раздели. А так всё обошлось, — с иронией произнесла Лера. Ей был неприятен данный разговор и хотелось скорее завершить его.

«Надоел уже спрашивать меня про всякую фигню. С какого перепугу его это волнует? Главное, что я жива и могу принести пользу».

— Тебе следует отлежаться. На захват повстанцев я пойду один. — Между собеседниками воцарилась гнетущая атмосфера. Девушке хотелось поскорее остаться одной, но вот мужчине, как ни странно, хотелось побыть здесь. Он взял книгу, которую предварительно положил на тумбочку, и начал читать.

«За что?! Какого лешего этот кровопийца тут уселся? Я же ясно дала понять, что хочу остаться в одиночестве. Уселся тут и как ни в чём не бывало читает книгу! Эх, у меня такое чувство, будто вчера после моего возвращения что-то произошло. Блин, ничего не помню».

Брюнетка перевернулась на другой бок и уставилась в стену. Спустя полчаса голубоглазая начала вертеться и комкать простынь, но не произнесла ни слова. Вальдо заметил ерзанье и наконец нарушил молчание:

— Я тебе мешаю? — поинтересовался он, переворачивая страницу.

— Да, — прямолинейно ответила девушка.

— Что за дерзость! — возмутился алоглазый, бросая в сторону непокорной девицы сердитый взгляд. Валерия обомлела от такой реакции и улыбнулась, повернувшись к вампиру.

— О-о-о, так вы всё же умеете делать другое выражение лица, — Лера невинно улыбалась, чем поразила хладнокровного монстра.

«Я ведь раньше никогда не видел, как ты улыбаешься», — непроизвольно подумал аристократ. Его взгляд смягчился, но вот голос оставался таким же бездушным.

— Не играй со мной, девочка. Стоит запомнить, что я — правитель России и Второй Прародитель. Ты — лишь глупый ребёнок, не равняй меня с собой. Чтоб больше я не слышал столь непочтительного тона в мою сторону.

Голубоглазая приняла сидячее положение и бесстрашно посмотрела на Джиллеса. Он сидел перед ней в идеально выглаженной одежде, с аккуратной причёской, ровной осанкой. Одним словом — истинный аристократ! Действительно, как она, ничтожный человек, могла дерзить ему. Но Валерия ненавидела такое к себе отношения ещё с самого детства. Почти всю жизнь она слышала, что является лишь инструментом, рабом для исполнения чужих прихотей. Было ли ей противно слышать такие утверждения в свой адрес? Даже слишком… Держать язык за зубами она не могла, поэтому из-за своих возражений ей частенько доставалось.

Вот и сейчас её гордость и чувство собственного достоинства будто вновь пробудились. Желание умереть на некоторое время отошло на задний план, позволив прежним эмоциям выбраться наружу.