Жизнь-река

Не мог я рассказать ему, как краснел у доски, сгорая от стыда за свой внешний вид, Как преподавательница выставляла меня идиотом под смешки группы. Как из–за неё не мог я после прогулов возвратиться в аудиторию. Откуда мне было знать, что директор был обязан обеспечить выпуск в оборонную промышленность определённое количество дипломированных специалистов. Ему бы по–доброму намекнуть мне: «Иди, студент, не переживай, что ни фига не петришь в точных науках. Построжится преподаватель, а потом промеж двоек наставит троек. И на экзамене «международную» выставит. Обещаю. Иди, студент, не переживай. Не отчислим. Главное, не бросай, ходи на лекции регулярно». Так нет же! Ногами затопал, руками замахал:

— Я сколько буду уговаривать? Не хочешь учиться — так и скажи, а не ищи причину. Проваливай! На все четыре стороны. Эльза Карловна! — окликнул он секретаря в приёмной. — Отдайте этому твёрдолобому обалдую его документы и пусть катится ко всем чертям! Скатертью дорога, мил человек!

Так, вопреки воле директора, не желавшего терять контингент учащихся, я вылетел из техникума по собственной дурости. Но что ни случается — к лучшему. Разве не так?

Хождения по замкнутому кругу.

Из техникума вылетел, но перевестись в другое учебное заведение, в ПТУ, например — в профессионально–техническое училище, получить специальность столяра, штукатура–маляра, электрогазосварщика — не достало ни ума, ни жизненного опыта.

Устроиться на работу оказалось тоже делом не простым.

Читаю, к примеру объявление: «На завод имени Чкалова требуются ученики токаря, фрезеровщика, слесаря, клёпальщика, литейщика». Прихожу в отдел кадров. Там спрашивают:

— Прописка в городе есть? Нет? Пропишитесь, тогда примем вас.

Прихожу в паспортный стол милиции. Там спрашивают:

— Где работаете или учитесь? Нигде? Устройтесь на работу или на учёбу, тогда и пропишем вас.

Иду опять на завод, объясняю:

— В милиции сказали, если на работу возьмёте, они пропишут.

— Вот, если пропишут, тогда и возьмём.

Дурдом! И так во всех организациях Новосибирска, куда бы ни пришёл по объявлениям, расклеенным на всех углах. Я уже совсем пал духом, как вдруг вот оно, долгожданное: «Требуются бетонщики. Предоставляется общежитие». Бетонный завод искать не пришлось. По соседству с «Сибсельмашем» унылые его корпуса далеко видны.

В отделе кадров усталый мужчина, озабоченный нехваткой рабочих, приветливо поздоровался. Предложил присесть, протянул лист бумаги.

— Пиши заявление о приёме на работу учеником… Нет, погоди…

Он с отеческой добротой посмотрел на меня. С пониманием, сочувствием и заботой одновременно.

— Ладно, пиши: «Прошу принять бетонщиком третьего разряда». Давай, парень, смелее! Обвыкнешься, втянешься. Трудно будет на первых порах, но ты не сдавайся. В институт строительный поступишь. Инженером–строителем станешь. Благородное дело — дома строить. Свет, тепло людям давать. В бригаду комсомольско–молодёжную пойдёшь… Толковые в ней парни. Вот тебе направление к начальнику цеха товарищу Акимову. Он и комнату в общежитии покажет. Ну, иди. — И кадровик дружески подтолкнул меня к двери.

Я шёл мимо присыпанных снегом железобетонных конструкций, серых, пустых корпусов с огромными, открытыми всем ветрам, оконными переплётами. Мела вьюга. Холодный, пронизывающий сквозняк задувал под мою никудышную одежонку. С каждым шагом к новому месту обитания, которое могло бы стать определяющим, я всё больше сомневался в правильности этого пути. Того энтузиазма, с каким вышел из кабинета начальника отдела кадров, уже не осталось. Медленно передвигая ноги и укорачивая шаги, я без всякой охоты шёл к товарищу Акимову, незаметно сминая в кармане направление к нему. Мрачный вид заводских корпусов производил гнетущее впечатление. Ноги уже совсем отказывались нести меня в объятия дружной бригады бетонщиков, когда навстречу попали двое пьяных рабочих в заляпанных цементом ватных штанах и телогрейках. Они громко ругали непристойными словами начальника, срезавшего, как они выразились, им расценки.

— Пусть Акимов сам пашет за эту зарплату, а с нас хватит грыжу здесь наживать бесплатно! — услышал я и подумал: «Вот, они, бетонщики…» Представил себя таким же грязным, в брызгах раствора. У ворот огромного, обшарпанного здания бетонного цеха я остановился и выбросил скомканную бумагу. Ветерок подхватил её, погнал по снегу. Какое–то время я внутренне боролся с собой: поднять — не поднять. Вот подниму и буду жить в общежитии, зарабатывать деньги. Не подниму — новые скитания ждут меня. Пока я раздумывал, ветер загнал бумагу под груду бетонных плит, откуда её не достать при всём желании. Я без сожаления повернулся и зашагал прочь от предложенной мне жизненной перспективы.