Жизнь решает все

С виду груб и даже диковат, велик и статен. Огромен. Но это даже хорошо, чернь любит таких. В её представлении телесная крепость тесно связана со здоровьем и мощью. Впрочем, в данном случае связь действительно присутствовала. Агбай-нойон, переступив порог, снова поклонился, и взмахом руки подозвал следовавшего попятам слугу.

— Зная о вашем увлечении, решил преподнести вам в дар…

На подносе, укрытая вышитым платком, стояла клетка. Определенно клетка — уж больно характерная форма.

— …эту птицу…

Платок соскользнул, и Лылах привычно сделал вид, что приятно удивлен.

— …встретить каковую можно лишь на редких островах. Побережники чтят их.

Белое оперение, длинная шея, обвисшая петлей-веревкой, и крохотная голова с тяжелым клювом и золотистым венчиком-эгреткой.

— Подобно воронам и галкам она запоминает человеческую речь. Однако же считается, что в отличие от них она разумеет то, о чем говорит, — закончил Агбай-нойон.

— Муд-р-р-рейший, — важно произнесла птица, склоняя голову набок. — Ры-р-р-ах. Муд-р-р-рейший.

— Безмерно благодарю, — по знаку Лылаха клетку приняли и унесли к окну. — Приглашаю разделить трапезу.

Агбай благосклонно кивнул. Умен достаточно, чтобы не пятнаться золотом и камнями, разумно нагл и голоден до власти. Ну да кто её не желает? Вопрос лишь в умении откусить свой кусок и не подавиться им. А также не подпустить к добыче соперников.

Ели долго. Блюда менялись, вздыхала белая птица, изредка напоминая о том, что Лылах — мудрейший. И по-прежнему молчали соловьи и кенары. Приглядывались друг к другу, выжидая, люди. Наконец, когда сумерки пробрались в комнату, Лылах раскурил кальян и отослал всех слуг.

— Желаете глоток? Особая смесь, новая поставка от склан.

— Благодарю, не употребляю. Лучше чай.

Лылах наполнил пиалу Агбай-нойона и решился на новый заход:

— Об Агбай-нойоне много говорят.

Прикосновение руки к бороде, колыхание алых лент, обвивших запястье. Нужные слова должны быть произнесены… И Агбай не обманул ожидания, подхватил:

— Как и о том, что триумф его недолговечен. Что о нем забудут также легко, как и о победе тегина над склан. Или о мире, с ними заключенном.

— Стоит ли скорбеть о том, что еще не случилось? Возможно, что все будет совсем не так. Ведь бывает, что лист тонет, а камень плывет.

— Мудр-р-рейший, — птица просунула голову сквозь прутья, вытянула шею, пытаясь добраться до темной груды винограда. — Мудр-р-рейший Рырах. Осто-р-р-р-ожен.

Права птица, права. Осторожен. По речи как по льду, где каждое лишнее слово — трещиной. И Агбай-нойон понимает, а оттого не торопит и сам не торопится.

— Как здоровье вашей сестры? — Лылах вдохнул дым, прокатив сладковатое облако по языку. — И светлейшего князя Юыма?

— Всевидящий волей своей избавил их от бед и болезней, — ответил Агбай. — Но до меня доходили слухи, что не ко всем в Ханме он был столь милосерден.

— Опасные слухи, Агбай.

— Я велел за них пороть.

— И правильно. А то за некоторые слухи и без головы остаться недолго.

Дернулся гость, но не в страхе — слишком надеется на свои вахтаги, чтобы допустить мысль о том, что он может сгинуть в зинданах Ханмы. А ведь может. Капля яда, верные люди и… Одной головной болью меньше. И одной больше. А надобно наименее безболезненно, потому не стоит наскакивать лбом.

— Но нам нет дела до поротых и безголовых, — Лылах сам подал чашу с водой. — Нам есть дело до добрых друзей…

…или необычных союзников.

Агбай кончиками пальцев тронул воду и коснулся лица. Прозрачные капли на продубленной ветром коже, почти слезы, вот только плакать выпадет врагам Агбая.

— И как доброму другу, я желаю дать Агбай-нойону совет.

— Заранее благодарен.

Заранее… Обычно в подобных случаях рассчитывают как раз на благодарность именно по завершении. Но Лылах-шад давно и спокойно жертвовал и обычностью, и подобными благодарностями. Жертвовал, но не игнорировал.

— Может статься, что скоро наша возлюбленная каганари и светлейший князь Юым испытают надобность в поездке к морю.

Рот приоткрылся и закрылся. Правильно, Агбай, вопросы свои при себе оставь. Сейчас Лылах-шад не станет отвечать на них. Лылах-шад осторожен, он поможет советом и только советом, куда уж больше-то? Эти советы стоят дорого¸ оплачиваются в большинстве случаев на его условиях и далеко не всегда так, как первоначально полагает их получатель.

— Морской воздух полезен для здоровья.

А раздавленное Агбаем побережье, притихшее, покорное, безопаснее золотой Ханмы.

— Во дворце летом бывает жарко. И болезни случаются. Будет плохо, если ясноокой Уми вдруг случиться заболеть. И будет хорошо, просто замечательно, если брат её сам предложит поездку. И, разумеется, сопроводит и обеспечит безопасность. У него ведь хватит воинов, чтобы сердце наше было спокойно за светлейшую?

— Хватит, — тихо сказал Агбай.

— И еще — вы меня ознакомите с полным списком тех слов, которые разучила птица? Просто интересен ход ваших мыслей, а ждать и выцеживать их из пташки — нет времени.

— Разумеется. Список вам передут завтра утром.

Птица, отчаявшись дотянуться до винограда, сердито рявкнула:

— Мудр-рейший. Ры-рах. Хитер-р.