Жизнь решает все

— Тогда слушай. Приказано тебе спешным порядком, прямо как услышишь, брать табун. А после — вашего друга. И вести всех к замку. Идти вкруг площади хан-бурсовы. И чем дальше, тем лучше. Вот тамги и бумаги.

На последних словах он таки задохнулся, осип, обрывая голос, замотал головой и нервно, стесняясь такой своей слабости, сорвал с плеча сумку, перевязанную киноварным шнуром. Ковшик с водой принял, благодарно кивнув, приник.

— Да что случилось-то?!

— Горе случилось, — голос гонца еще скакал с фальцета до шепота. — Каган ранен. Зверолов-кхарнец его потоптал и погрыз ящером. Прямо перед шатром.

— А что в городе?

— Плохо. Секут друг дружку перед бурсой. Кого и за что — не разобрать. Паника. Семьи за вахтаги прячутся. А вахтаги и режутся. Дым. Зверье. Страшно.

Кошкодав присвистнул и снова глянул на улицу, пока еще утихомиренную далеким праздником, который вовсе уже и не праздник. Скоро докатится и сюда. Захлестнет так, что не помогут ни запоры, ни засовы, ни доски дубовые, бледным лаком крытые.

А гонец, уже почти нормально договорил:

— Ясноокий Ирджин сказал, что если табун по пути кого и потопчет, так то и понять можно по нынешнему повороту. Но приказано таки в разумной узде его держать и не вязнуть. Главное — прибыть быстро и без особого шума.

— Это всё?

Посланец кивнул. Как только за ним закрылась дверь, Бельт бросился к лестнице.

Понеслось. Скоро улицы захлестнет так, что одинокому, пусть и оружному, не пройти станет.

— Вот потому я в день Великого Курултая и сижу в запертой лавке на окраине города, а не толкаюсь перед хан-бурсой, — непонятно кому ответил Кошкодав, прикрыв окошечко. Наверное, черному котяре, поблескивавшему глазами из-за сундука.

Орин действительно ждал в коридоре, арбалетной стрелой расковыривая стену.

— Ну?

— Сам все слышал. — Бельт прошел в комнату и принялся натягивать тегиляй.

— Дождались?

— Не знаю. Ранехонько оно завертелось, с лошадками плохо… Но придется крутиться как есть.

Поверх тегиляя пришелся отличный стальной панцирь, обклеенный серым сукном.

— Помоги.

Орин споро затянул ремешки на боках новоиспеченного табунария.

Шлем — в котомку, туда же самострел и посеребренную плеть. Меч на пояс, а с ним и ножи рукоятями под привычные хваты.

Бельт посмотрел на короткий лук и отложил его.

— Щит не бери, там перехватишь, — подсказал Орин.

Дело.

— Если все пойдет порядком, мы здесь объявимся часа через два. Будь готов. И придумай что-то с маской. В вахтаге от нее будет больше вопросов, чем пользы.

— Замотаюсь тряпицей, скажусь раненным.

Тоже дело. Все. Пора. На улице вроде тихо, но надолго ли той тишины хватит?

— Бельт, не сдохни по дороге. — Орин сжал пальцы поверх наручи. — И, главное, не бросай меня, камчар.

— Не бросил, Арбалетик, как есть — не бросил, — Жорник легко поднялся навстречу, спихивая с колена бродяжку-малолетку. — А я уж боялся, что ты таки озлишься и позабудешь загляда. Ан, нет.

Если бы подворье не лежало на пути. Если бы улицы Ханмы не были полны военного люду, который сначала рубит, а потом уж смотрит на цвета и тамги. Если бы по переулкам не метались жители, в любой тени зрящие опасность и норовящие ударить первыми, не из злости — из страха и желания жить. Если бы по кромке одной из стен не прокатилась то ли рысь, то ли тигра… Очень много «если бы», самое важное из которых: если бы Жорника не оказалось на подворье — а ну как отправился бы с людишками обнюхивать праздничную толпу? — хуже пришлось бы именно Бельту.

Не пришлось. Хоть какая, да удача.

— Собирай людей, пойдем к конюшням. Быстро.

— Зачалось, значится? Да? Ну так мне бы клич бросить, подсобрать человечков бы.

Он потягивался, переваливаясь с одной босой пятки на другую. Колыхались жиры, щурились обманчиво подслеповатые глаза, ласкали рукоять костяного ножика пальцы.

— Некогда. Бери тех, что есть, и идем. Наверняка ведь уже знаешь, что произошло.

— Знаю, кагана вроде бы того.

— Не того.

— Вот оно как? И то радость, ну да наших дел она особо не меняет. — Жорник сунул нож за расшитый пояс и звонко хлопнул по голым бокам.

— Кончай трындеть! — не выдержал Бельт. — Хватай оружных и двигаем к конюшне. Остальных потом соберешь.

Так и получилось. Отряд в полтора десятка кривых рыл не решались трогать даже всадники, благо, крупных конных вахтаг в этой части города пока не встречалось. О том, что несколько встреченных горожан обменяло кошельки и богатую одежду на размашистые удары кулаков и свинчаток, а один раз даже ножа, Бельт старался не думать. Получалось с трудом.

Единственная серьезная драка произошла с тремя тяжелыми вахтангарами, да и то разменялись всего двое на одного, и Жорник в прибытке остался: броня и оружие на убитом были отменные. Два других вахтангара грамотно отбились, порезав с полдюжины бандитов, и ушли дворами.