Наконец, «счастливцы» подразделяются на шесть видов. Первый вид – это «чистяки» – мошенники, одевающиеся очень часто в приличное платье и крадущие в лавках и магазинах, например, ювелирных. Второй вид «счастливцев» – «мельники» – шулера, третий – «блатер-каины» – покупатели ворованных вещей, четвертый – «давальщики» – дающие работу ворам, узнав предварительно вход в какой-нибудь дом и где и что лежит, за что они получают свой пай, пятый – «понтщики», которые то скандалом, то фокусами разными умышленно собирают «понт» (толпу) и в это время дают «маровихерам» возможность шарить по карманам; шестой вид – «пайщики» – эксплуатирующие самих воров тем, что, узнавши о краже и кто ее совершил, они являются к ворам и требуют себе долю, угрожая в противном случае донести полиции» (161, с. 14–16). Специалисты и любители блатной фени могут возразить, что эта терминология, приведенная Свирским, неточна. Да ведь все течет и все изменяется, в том числе феня: нынешние блатные и приблатненные не поняли бы вора 20-х гг. ХХ в.
И сегодня в российском правительстве и прессе много говорят о жестокости нашей тюремной системы и в качестве примера гуманного обращения с людьми, переступившими закон, приводят западноевропейский опыт; правда, общество выступает не за смягчение, а за ужесточение системы наказаний. Что же сторонники гуманизации подхода к преступникам сказали бы, воспроизведи мы сегодня те формы следствия и наказания, которые веками существовали в России! Но жесток был не русский народ, жестока была русская жизнь, и в XIX в. много сохранявшая от средневековья. Десятилетиями розга была распространеннейшим и самым безобидным видом наказания, практиковавшимся всюду – от крестьянской избы до царского дворца, от начальных учебных заведений до армии. Так, солдат за мелкие проступки (пьянство, воровство у товарищей) наказывали розгами. За более серьезные преступления били палками, шпицрутенами, о которых шла речь в своем месте. Но шипицрутены были не только наказанием для солдат: по «зеленой улице» проводили и «заводчиков» во время крестьянских бунтов, подавлявшихся воинской силой (прочих просто секли розгами), и каторжников за серьезные нарушения режима. Палка при тогдашнем уровне сознания считалась единственно действенным средством воспитания. В 1863 г. телесные наказания были отменены, сохранившись по решению суда в виде розог некоторым категориям правонарушителей (например, каторжникам за нарушение режима).
Особенности общества и взглядов на воспитание отразились на всей системе уголовного следствия и наказаний. Несовершенство следственного процесса, при котором требовалось непременное сознание обвиняемого в преступлении (косвенные доказательства не были решающими) приводило зачастую к неопределенному результату: суд оставлял подсудимого «в подозрении» или «в сильнейшем подозрении», отпуская на волю. Потому и требовалось любыми путями добиться признания. А лучшим средством добиться признания была пытка.