Жизнь русского обывателя. Часть 3. От дворца до острога

Разумеется, в военное время, когда полки разворачивались по другим штатам, некомплект кадровых офицеров и, соответственно, понижение качества состава офицерства были еще большими. На сей случай существовало такое явление, как зауряд-офицеры: заслуженные сверхсрочные грамотные унтер-офицеры получали офицерские погоны и все дисциплинарные права, а по окончании войны или должны были вернуться в прежнее звание (с некоторыми дополнительными льготами), или выйти в запас, либо же сдать экзамены на чин. Кроме того, при развертывании линейных войск по штатам военного времени, а запасных батальонов в полноценные полки из запаса призывалась масса произведенных из «вольноперов» прапорщиков военного времени. И, наконец, уже во время Германской войны в тылу было развернуто множество школ прапорщиков для краткосрочной подготовки младших офицеров из отличившихся в боях грамотных солдат. Да отмеченных наградами и совершивших подвиги нижних чинов, как уже говорилось, можно было просто производить в младшие офицеры без всякой подготовки. Григорий Мелехов из шолоховского «Тихого Дона» – именно такой офицер. Правда, в романе он воюет с красными лихо, но в том-то и дело, что это не регулярные боевые действия на фронте против полевых частей регулярной армии, а повстанческая партизанская война с красными карательными частями, набранными с бора по сосенке. Мы знаем, что уцелевшие в 30-х гг. красные военачальники-самородки, блестяще показавшие себя в Гражданской войне, войне зачастую без тыла и линии фронта, войне маневренной, с огромной ролью обходов и неожиданных ударов холодным оружием, оказались совершенно беспомощными, когда им пришлось столкнуться с хорошо обученными и вооруженными регулярными войсками вермахта в 1941 г.

Качество офицерского корпуса во второй половине XIX – начале ХХ в. было напрямую связано с его возрастом. Ведь масса генералитета и старших офицеров перешла в новую эпоху из дореформенных времен; к тому же пожилой человек, за редкими исключениями, не способен учиться, а военная наука развивалась очень быстро, в соответствии с переменами в военной технике. На начало ХХ в. среди командиров корпусов 18 % не имели военного образования, будучи практиками, 25 % имели среднее образование, и 57 % – высшее. Среди командиров дивизий высшее военное образование имели 56,5 %; из остальных 18 человек имели среднее образование, включая дореформенные кадетские корпуса, и двое получили военную подготовку «на службе». С таким составом генералитета русская армия вступила в войну с Японией. По возрасту в одной из дивизий в 1892 г. полковников от 45 до 54 лет было 55, капитанов от 34 до 55 лет – 42 и поручиков от 23 до 41 года – 30. Один из участников Русско-японской войны вспоминал про свой полк: «Офицерский состав был очень старый. Средний возраст штаб-офицеров составлял около 50 лет, средний возраст ротных командиров – 46 лет, причем семь ротных командиров были в возрасте около 50 лет и даже более» (Цит. по: 70, с. 189). Естественно, генералы были намного старше, и среди них попадались совсем дряхлые старички. Это при том, что в 1899 г. были установлены предельные возрасты: от 53 лет для пехотных обер-офицеров, до 67 лет для командиров корпусов. Старшие офицеры и генералы подолгу засиживались на своих местах, особенно в гвардии. И во флоте среди командиров кораблей и адмиралов преобладали к началу ХХ в. старые «марсофлотцы», созревшие на палубах парусных кораблей, для которых новый броненосный флот с его техникой, с дальнобойной артиллерией, скоростью и маневренностью был совершенно чуждой областью.

Разумеется, общее повышение образовательного уровня офицерства должно было способствовать и утверждению в офицерском корпусе новых нравов: к началу XX в. офицеры, особенно морские, артиллерийские и инженерные, приобрели значительную интеллигентность.