Жизнь с двух сторон

Его поцелуй кружил, отключал в ней какой–то механизм управления, и она, не слыша и не видя ничего вокруг, погружалась в него своими зацелованными и жадными губами, ощущая лишь запах и тепло родного ей теперь тела. Оно ее потрясало еще в большей степени, и ей хотелось втискиваться в него, вдавливаться до боли ногами, бедрами, дрожащим от ожидания близости животом, и она это делала, ощущая его мужскую реакцию…

Разговор с матерью

Домой зашла вроде бы она и не она! Мать сразу же это почувствовала в ней, это ее изменение. Оно каким–то немыслимым образом передалось ей, заставило встревожиться за необъяснимое состояние дочери.

— Наталья? — Спросила тревожно, хотя та, только что переступила порог и топталась, торопливо готовясь присесть в нетерпеньи на заветный кружок…

— Я мама! — Крикнула ей, расслабляясь.

Ручеек весело ударил, зажурчал, смывая все опасения и расслабляя.

— Доченька! Что–то случилось? — Услышала ее тревожный вопрос.

— Ничего, мама! Все хорошо!

Ответила, оправляясь и удивляясь тому, что трусики все–таки обмочились. Нет, не обмочились! Как–то радостно догадалась. Потом постояла и, не зная, что же с ними делать, стала стягивать, сама себе улыбаясь, своему радостному отражению в зеркале. Трусики хоть и намокли, но пахли как всегда, в чем она еще раз убедилась.

А что должно было произойти? Спросила себя мысленно. Нет! До этого не дошло, но трусики ее выдавали с головой…

Мама уже приготовилась и как только Наташка вышла, скрывая за спиной скомканные свидетельства ее прелюбодеяний, как она тут же принялась за нее с расспросами: где же она была, с кем, что делала. После нескольких ничего не значащих вопросов она перешла в решительное наступление.

— Покажи, что там ты прячешь? — Наступала на нее с вопросами.

— Что там ты прячешь? Почему сняла трусы? — Не успокаивалась и даже протянула руку.

— Просто трусики обмочила. — Сказала как можно спокойнее.

Сейчас! Какой там спокойнее? За ее внешним спокойствием мать все равно уловила ее возбуждение.

Потом целых полчаса она, огрызаясь, оправдывалась, спасая свои и его чувства и защищая их от таких обидных и, как ей показалось, даже злобных нападок на нее и на ее Борю. А о Боре мать знала и теперь пыталась выведать в ответах дочери насколько далеко зашли их отношения. А о том, что такие отношения были, она, конечно же, догадывалась.

За эти минуты, что мать распекала и, угрожая ей, беспардонно высказываясь насчет ее отношений с Борей, она еще раз услышала все, что уже не раз по этому поводу выслушивала. И что она такая и разэтакая! Что у нее одно только на уме! И что, хотя еще сиськи свои не отрастила, а уже туда же! И все дальше в том же духе! Мать вошла в раж и все повторяла обидные сравнения. Наконец, мать выдохлась и демонстративно присела, уставившись в окно глазами полными слез. А свой задушевный разговор с дочкой закончила окончательной фразой о том, что дочь ее не жалеет и не любит.

Наташка, прощая ей все это, обескураживая и разметая тучи раздоров и подозрений, обняла ее и тихо, только на ушко, шепнула ей о том, что она ее любит.

— Правда? — Как–то наивно спросила мама, все еще тревожно всматриваясь в счастливые глаза дочери.

— Правда, мама! А кого же еще я могу любить? — Сказала и осеклась.

Мама тут же эту оплошность заметила и по новой, с вопросами и подозрениями. Спустя час, ее такого прекрасного настроения как ни бывало. Несмотря на ее прекрасное состояние и благодушие, мама все–таки добилась своего. Поэтому она с облегчением согласилась сходить в магазин и тут же, не дослушав всех ее наставлений, прихватив кошелек, выскочила с облегчением за дверь.

— Уф! — Сказала и весело поскакала на улицу, перепрыгивая сразу через несколько ступенек лестницы.

Рассуждаем вместе о жизни

Как только вышла, то сразу же закрутилась под его окнами. Ноги сами не могли отвести ее от него дальше, она ходила, переступала и так до тех пор, пока не услышала радостное восклицание из подъезда в приоткрытую дверь.

— Наташка, я сейчас!

Сердце тут же подскочило и забилось с удвоенной радостью.

— Представляешь, — говорила ему, возмущаясь, — Мама мне целую лекцию прочитала о том, как нам не надо быть вместе и что получается в результате такой дружбы девочки с мальчиками.

— Ну, а ты? — Спрашивал он, немного волнуясь, с вопросом.

И ей всю дорогу пришлось пересказывать неприятный разговор с матерью, умолчав, конечно же, о трусиках. При этом она колебалась, принимая такое решение. А потом снова вернулась к тому же, и уже набравшись смелости, не смолчала и добавила ему, рассказав, что обнаружила на своих трусиках.

— Ты меня осуждаешь? — Спросила тревожно.

— Ну что ты! — Сказал, слегка покраснев. — У меня тоже такое… ну, ты поняла, о чем это я?

Она остановилась, повернула его к себе требовательно и как можно спокойнее, но, в тоже время, настойчиво спросила:

— Ты что же, тоже, как и я ….? Ты тоже это…… от того, что мы целовались? Спрашивала, не понимая еще и не зная, что ни он, ни она по настоящему еще не испытали этих чарующих ощущений разрядки в близости.