Жизнь с головой 2.0

Эта восточная картина мира встраивается с самого детства. Если изначально нет вопрошания, некой предпосылки к тому, что человек будет копать, интересоваться и его не будет устраивать всё то, как есть, то таким же дикарём он и останется. Но даже если и есть предпосылки к изменениям, то сложно взять и отказаться от своих родственников. Постоянно программируется, что «родственники ― это главное, есть семейные ценности». Начнёшь бунтовать, и тебя быстро приструнят.

Срабатывает инстинкт самосохранения и приходится делать вид, что цивилизация ― это ерунда, а «аллах над нами, Москва под нами». То, что я сейчас пишу и говорю, может дойти до некоторых ребят, которые переосмыслят ситуацию, сделают выводы и уже выберут между дикостью и цивилизацией. Есть такие, кого это всё дико напрягает, но их очень мало. Этим ребятам приходится мириться с родственниками, потому что от них есть прямая или косвенная зависимость. Они делают хорошую мину при плохой игре.

Мне могут парировать, что «в каждой национальности хватает идиотов», «везде есть хорошие и плохие». Нет уж, давайте говорить открыто ― да, везде есть отморозки, но количество диких отморозков в восточной культуре, на Кавказе и Ближнем Востоке непропорционально велико. Там их количество аж зашкаливает. Если один на тысячу симулирует учёбу и что-то даже умеет, а один на сто тысяч реально учится и чего-то достигает, то все остальные как жили при варварских временах, так живут и сейчас, в XXI-м веке, и ничем не отличаются от дикарей с дубинами. Это дикое зверьё, в лицах «кавказской» национальности, дискредитирует всех нормальных, хоть тех и мало. Ко всем, в итоге, относятся одинаково, и это презрение только нарастает. Боюсь, что ничем хорошим это не закончится.

Может быть, американцы совершают полезное дело, что «насаждают демократию» на Ближнем Востоке. В итоге получается хаос, ситуация дестабилизируется, но появляется надежда, что себя проявит то думающее меньшинство, которое не может поднять голову, потому что вокруг традиции, обычаи и родственники, которые начинают их гнобить и не давать себя проявить. А во время этой дестабилизации у них хотя бы появится шанс что-то изменить в лучшую сторону. Хоть там ценой вопроса и является огромное количество жертв, но исторически есть шанс, что это пойдёт на пользу.

Амиран Сардаров: Революции полезны?

Сергей Савельев: Для того, чтобы человечество эволюционировало ― да, любые изменения, в которых перестаёт действовать жёсткий социальный отбор, полезны. Чем консервативнее и стабильнее общество, тем жёстче и консервативнее негативный отбор, тем меньше шансов у гения проявиться. Его задолбят ещё в школе. Любой отличающийся от всех человек вызывает естественные проблемы.

Именно поэтому излом истории даёт нам гениев ― они умудряются сформироваться в тот момент, когда на них сообщество не давит. В случае суперстабилизированного общества получается очень нехорошая картинка. Подрастающая одарённая молодёжь, которая может многое, сталкивается с непреодолимостью, состоящей из денег, связей и бездарных, но высокопоставленных детей, которые займут высокое положение, независимо от их способностей. Потому что объективных критериев для оценки, что вот этот человек ― умный и способный, а вот этот ― дурак набитый, нет. Поэтому всё имитируется. Обезьяны не столько обучаются, сколько подражают. причем делают это очень хорошо, особенно молодые. При этом именно это подражание не позволяет отличить зёрна от плевел. Отсюда появляются имитация и  психологические фокусы ― пещерные прыжки и ужимки, которые ни к чему не приводят.

Амиран Сардаров: Почему гении часто проявлялись в тяжёлых условиях?

Сергей Савельев: Тяжелые условия позволяют гениям просто выжить ― чем более комфортное в социальном отноше-нии общество, в котором гений появляется, тем меньше шансов, что он доберётся до соответствующего образования и займёт соответствующий социальный уровень. Люди, которые прекрасно адаптированы, которые отлично питаются и ведут здоровый образ жизни, не могут прошляпить появление гения и уничтожат его в зародыше. Только на изломе эпох, только в социальной неразберихе появляются гении. И тогда, несмотря на голод, холод и прочие испытания, социальный отбор на них не действует ― они умудряются пробиться.

Амиран Сардаров: Как получилось, что большая часть рывков в науке и технике произошла в XX-м веке?

Сергей Савельев: В начале XX-го века, в той же Италии, мальчики ходили в онучах. Ноги были завязаны тряпками и верёвками, как у человека, которого нашли в Пиренеях и которому 6 тыс. лет. Так вот, сто лет назад в Европе ходили также, и это в городах, а в деревнях ― босиком.