Жизнь с головой 2.0

― Ну так, что-то помню. ― он пробормотал неохотно и не глядя мне в глаза.

― А вы уверены, что помните? Там был неприятный момент. И ещё следы остались на вас от всей этой ситуации. Вы не хотите что-то сделать по этому поводу?

На этот вопрос он не ответил. Закурил и открыл окно. Я ещё раз спросил. Потому что на меня чудовищно давила несправедливость ситуации. На что он мне сказал, что «не хочу, всё нормально, всякое бывает».

Меня поразило, что он тогда элементарно мог позвонить ментам, написать заяву, и всех бы выкинули к чертовой матери. И только потом я понял, почему он так не сделал. Он боялся и смотрел дальше. От ментов по тем временам откупились бы за копейки, быстро бы замяли вопрос. Времена были суровые, деньги были нужны во что бы то ни стало. И неизвестно, что бы с ним сделали потом. Дядя Вася это понимал и боялся за свою жизнь.

Через несколько лет они у него отжали квартиру, переписали на себя. Но сознательного плана не было, всё развивалось постепенно. Изначально просто хотели жить и тащились от того, что живут на халяву. Идея появилась постепенно. Как-то стояли на улице, и один из друзей рассказал, что живёт с бабушкой, кормит её, и узнал, что через нотариуса можно переписать на себя квартиру. И другим тоже в голову пришла мысль, почему бы то же самое не сделать с дядей Васей. Они даже его поначалу начали выхаживать, уже не часто били, находили общий язык, ещё больше спаивали. Но он долго сопротивлялся, потому что понимал, что если квартира уйдёт из его собственности, то его могут где-нибудь закопать. В итоге всё равно отжали и переписали. А дядя Вася спился и умер.

Вот такая «справедливость». Человек, который верил в систему, служил на подводной лодке при СССР, любил родину ― был ей предан. А потом даже ментам боялся позвонить, которые закрыли бы глаза на ситуацию за какие-то копеечные взятки.

В дополнение к этому, он и сам себя загонял в могилу. Я его спрашивал, почему он бухает. Он сказал, что уже не может найти себе место. Тогда он был полезен стране, а тут перестал быть нужным кому бы то ни было. Он потерял опору и смысл в жизни, начал квасить и бухать. В 90-е годы нужны были такие, как родственники моего друга. Выживали те, кто были сильнее по-животному. Таких, как дядя Вася, выдавливали.

***

В сознательном возрасте я перестал общаться со своими родственниками. Если среди близких знакомых у меня и есть лица кавказской национальности, то это какие-нибудь полукровки, с детства выросли в Москве, мышление современное и европейское. Тем не менее, даже у них ещё есть какие-то противоречия, которые им навязывает старшее поколение, к мнению которого прислушиваются. Они уже не живут по традициям, их мозг не промыт религией, но не принимать во внимание мнение старших тоже не могут, так как влияние родственников сказывается сильно. Не у всех есть возможность, как у меня, огородить себя от своих родственников, братьев, дядей, тетей.

А я огородился полностью, чтобы никакие внушения «бессознательно не срабатывали». Если я где-то с ними встречаюсь, то совершенно случайно в пробке или в магазине. Но сознательно встреч не ищу. Не хожу на дни рождения, ни на какие праздники.

Хотя у нас принято, если случается день рождения, то собирается человек триста. Есть эдакая сплочённость. Псевдосплочённость. Многие думают, что кавказцы очень сплочённые, но это миф, это не так. Внешне может и сплочённые, потому что это выгодно для выживания в Москве. А на самом деле лицемерия там тоже хватает, если что, то не погрешат ничем. Если есть чем поживиться, уронить ближнего, а желательно ещё и втоптать, то так и сделают с удовольствием.

С самого детства меня поражало поведение братьев. Оно бывало не просто глупым, а также неуместно жестоким. Не было ни малейшей попытки сделать что-то с умом, с головой. Подход был простой: кто слабый, того надо подавить и отобрать у него. У кого нет «крыши», то ему надо насильно навязать свою.

Вот такой хулиганский, бандитский подход. Я его не понимал. Поначалу задавал вопросы «зачем, ведь можно по-другому, есть ещё и другой мир». На меня смотрели как на глупого ребёнка, дескать «подрастёшь ― поймёшь». Через некоторое время им надоело это слушать, потому что вопросов я задавал всё больше, и они становились более подковыристыми ― я «залезал им под вену». Они мне начали предъявлять претензии, что «может ты вообще не нашего рода, пальцем деланный, у тебя кровь нечистая?».

В их картине мира это не укладывалось. У меня и мама и папа восточные, помесей нет. Это сейчас моё поколение начинает смешиваться. А у меня вроде как «чистая» кровь. Такие рассуждения я воспринимаю как бред сумасшедшего, но для родственников это было важно. Их поражало, что как это так, «чистокровный наш курд-езид так рассуждает, больной что ли!»