Жизнь с моей сестрой Мадонной

— Я в шоу-бизнесе уже шестнадцать лет, и это моя первая

«Грэмми»! Вообще-то сегодня я получила целых четыре. Этого стоило ждать! — сказала она.

Фактически у нее уже была одна «Грэмми» за видеозапись турне «Blond Ambition», но только премии за альбом и сингл стали для нее настоящим достижением.

Я сказал ей, что она заслужила эту награду. Она просто сияла. На приеме после церемонии я в саду познакомился с Глорией Эстефан и Ленни Кравитцем. Мадонна осталась в зале. Краем глаза я заметил, что она много танцевала. Чувствовалось, что награда доставила ей огромную радость.

Примерно через час я услышал, что она зовет меня. Я вбежал в ресторан и увидел, что она стоит на полу на коленях и соскребает воск с рук. Воск был и на ее волосах. Я был уверен, что она слишком много выпила.

Рядом с ней стояли Ингрид и Лиз.

— Кто-то опрокинул на меня свечу, — сказала Мадонна.

Лиз и Ингрид проводили Мадонну в ванную и помогли

смыть воск.

За ними потянулись и другие женщины. Два охранника встали на дверях. Я услышал болтовню в ванной. Терпеть больше не было сил, и я вошел.

Мадонна стояла у раковины, пытаясь смыть воск с волос.

Все вокруг давали ей советы.

Я пробрался к раковине и помог ей. Потом я сказал, что ей лучше поехать домой.

Мы с Ингрид и Крисом Пачьелло (деловым партнером Ингрид) проводили Мадонну до выхода.

Когда мы усаживали ее в машину, из тени вышел Майк. Он навел на нас камеру и сказал:

— Я хочу сфотографировать Мадонну.

— Только через мой труп, — отрезал я и схватил фотоаппарат.

Майк подбежал к Мадонне, обнял ее за шею и крикнул:

— Тогда прощальный поцелуй!

Мы оттащили его от Мадонны и вышвырнули прочь. Прощай, мой артистичный друг! Больше мы не встречались.

Мадонна заключила контракт на 6,5 миллиона долларов с компанией «Max Factor» на рекламу новых косметических средств. Она снялась в нескольких рекламных роликах для Европы и Японии. Я видел эту рекламу. Мадонна выглядела, как гейша. Я сразу же вспомнил наш вечер с гейшами и мысленно аплодировал сестре за то, что она сумела все запомнить и использовать.

21 марта 1999 года я вместе с Мадонной присутствовал на церемонии вручения «Оскаров». После церемонии мы отправились на вечеринку, устраиваемую журналом «Вэнити Фейр». Играли сальсу. Народу собралось очень много. Диджеем был Фэтбой Слим. Присутствовали Уоррен Битти, Барри Диллер, Рики Мартин, Дэвид Геффен и другие голливудские знаменитости. Но танцевала лишь одна пара. Звучала великолепная сальса.

Я спросил Мадонну, не хочет ли она потанцевать.

— А давай, — согласилась она.

Я подал ей руку.

Мы вместе поднялись на танцпол.

Все сразу же расступились и стали смотреть на нас. Мы танцевали великолепно. Мадонна реагировала на каждое мое движение, а я — на ее. Это был настоящий танец со звездами. Мы идеально подходили друг другу. В тот вечер мы с Мадонной были единым целым. Нас учил один и тот же учитель, и мы были идеальными партнерами.

Наш танец успели снять и стали показывать в ресторане и на улице. Музыка смолкла. Все зааплодировали. Приятное воспоминание! В то время я еще не знал, что этот наш танец станет последним.

Мадонна знала о моих развлечениях — обычно я устраивал их по вечерам в пятницу или субботу, и не чаще. Она этого не одобряла. Не могу сказать, что она была совсем уж не права. После Парижа мне пришлось признать тот факт, что я могу слишком далеко зайти по скользкой дорожке. Я решил окончательно завязать. Мадонна продолжала считать меня наркоманом, поэтому менять интерьеры в своей нью-йоркской квартире поручила не мне, а лондонскому декоратору Дэвиду Коллинзу. Коллинз оформлял «Викториаз Сикрет» и многие знаменитые лондонские рестораны. Когда я увидел квартиру Мадонны, мне показалось, что кто-то вонзил нож мне в грудь и несколько раз повернул. Коллинз полностью изменил мой классический дизайн и полностью лишил его стиля и шика.

Он изменил освещение гостиной, повесил слишком большую для этой комнаты люстру, забросал купленные мной диваны огромными подушками, которые совершенно не подходили по стилю. Стены и потолки электронной комнаты он выкрасил в яркий зеленый цвет с желтоватым отливом, что, по-моему, полностью убило атмосферу. Хорошо еще, что он не тронул голубую спальню, которую я делал специально для Мадонны. Мне было больно оттого, что она не поручила эту работу мне. Я уговаривал себя не злиться. В конце концов, это же ее дом, и она может менять в нем все по своему усмотрению. Я пытался справиться со своим гневом.

Я понимал, что Мадонна не пригласила меня, главным образом, потому, что считала меня наркоманом. Однако наркотики никогда не влияли на мою работу. Хотя сама Мадонна в прошлом принимала «экстази» и курила марихуану, она не выносила тех, кто постоянно принимал наркотики и в особенности кокаин. В этом она не шла ни на какие компромиссы. Хотя я просто баловался и, как другие мне подобные, никогда не позволял наркотикам влиять на мою работу, Мадонна видела мир в черно-белом цвете: ты либо принимал наркотики, либо нет.