Жизнь щедра на сюрпризы

Две дороги рассекали территорию госпиталя как бы на четыре неравные части. Железная дорога, тянувшаяся с северо-востока (Потсдам) на юго-запад (Висенбург), отсекала основные лечебные корпуса госпиталя (находящиеся на северо-западе) от котельной, СПК, КУОМСа, кожно-венерологического отделения, ЛОР-отделения и прочих зданий. В свою очередь шоссейная трасса под прямым углом пересекала железную дорогу и делила госпиталь тоже на две части. По левой стороне (если стоять на вокзале лицом к КПП) находились те же СПК, КУОМС и, далее (через железную дрогу) жилые домики (в одном из которых проживали Морозевичи), КПП, штаб, хирургический корпус, а по правой стороне — котельная, вокзал, корпус, в котором работала Лера, и другие здания. Шоссейная дорога тянулась от Белитц-Штадта через госпиталь, далее через небольшой городок Фихтенвальде (ближайший к Белитц-Хальштеттену, ~ в 3-4-х км) в сторону более крупного городка Клостер. Это была рядовая неширокая дорога, которая чуть севернее госпиталя пересекалась уже широким автобаном с востока (со стороны Людвигсфельде) и поворачивала на юго-запад в сторону Дессау.

Справа от дороги была территория нового госпиталя, а слева старого — вместе с отстроенным корпусом хирургического отделения, которое было разрушено в войну. Рядом была роща влюбленных. Сколько там было цветов, самых разных! Однажды Лера принесла домой букет полевых цветов, которые она насобирала, прогуливаясь после работы. Ещё она рассказала, что присев на одну из скамеек, она увидела спустившуюся с дерева белочку, которая ждала корма. Удивлённой и обрадованной такой встрече Лере пришлось сбегать в магазин и купить орешков. Какое же было удовольствие после столь длительного перерыва опять покормить с рук белочку.

Комплекс госпиталя является памятником архитектуры (кажется, этот стиль назывался Ар Нуво) и состоял из 60-и зданий. Строительство состояло из трёх этапов, началось оно ещё в 1898-м году, а закончено — только в 1930-м. На первых двух этапах его архитекторами были Heino Schmieden и Julius Boethke. Ответственным же за третью фазу строительства (1926–1930 гг.) был Fritz Schulz. Сложно охарактеризовать все здания этого комплекса. Корпуса были в основном двух и трёхэтажные, стены которых, как уже говорилось, увиты плющом и диким виноградом. Но вот здание хирургии как раз привлекало наибольшее внимание. Это было двухэтажное здание метров 150 в длину с небольшими торцевыми помещениями, мансард оно не имело. Здание ничем не выделялось среди других строений, кроме одной особенности. Этой особенностью были три помещения операционных, которые располагались на втором этаже и имели практически во всю ширину и высоту окна, помимо специальных осветительных ламп. А вот над этими операционными находилось опять же три помещения оранжереи с боковым (выше человеческого роста) остеклением и такой же треугольной крышей. Так что цветы на все случаи жизни госпиталь имел свои.

Кстати, ещё один штрих о хирургическом корпусе. Месяца через три, уже в отопительный сезон, Морозевичу довелось побродить подвалами этого корпуса вместе со слесарями в поисках трубы, подлежащей ремонту. И они наткнулись на одно открытое помещение, в котором возился какой-то пожилой санитар. Андрей и его спутники с изумлением и некоторым ужасом увидели целый склад деревянных гробов и каких-то цинковых ящиков, которые тоже со слов того же санитара оказались гробами. На вопрос о том, зачем здесь сохраняется такое большое количество этих ритуальных предметов, тот ответил, что сейчас они практически не нужны, а хранятся они здесь со времён Пражской весны. В то время в госпиталь Белитц-Хальштеттена свозили раненых и убитых, последних для отправки в Союз.

— А что это ещё за "Пражская весна"? спросил один из слесарей.

— События в Чехословакии 1968-го года, как раз десять лет прошло с той поры. А это вот наследие тех событий так здесь и сохранилось, — угрюмо ответил санитар.