Жизнь щедра на сюрпризы

После разговора с Лукшиным Андрей сразу отправился домой, нужно было успокоить Леру, пока она не ушла на работу. А то будет волноваться за него весь день. Дома он очень коротко сообщил Лере о ситуации, а затем глянул на себя в зеркало — не видны ли до сих пор синяки вокруг глаз. Не то ещё подумает командир, что это у него с перепою. Но, слава Богу, никаких синяков уже не было, последние их признаки сошли почти две недели назад.

Командир ОБАТО вызвал к себе начальника теплохозяйства примерно в 8:30. Морозевич много раз виделся с Андреевым и в штабе, и на улице. Они здоровались, но никогда ни о чём не разговаривали. Не был Андрей и в кабинете командира. Но сейчас ему было совсем не до изучения обстановки кабинета, в котором, кроме его хозяина, был и Лукшин.

— Мне майор Лукшин вкратце рассказал об аварии в котельной, — начал Андреев, уперев свой взгляд в Андрея. — Товарищ Морозевич, я хочу услышать от вас — кто отвечает за безаварийную работу этих самых котельных?

— Отвечает начальник теплохозяйства, то есть я.

— Значит, вина за аварию полностью лежит на вас, я так понимаю?

— Это не совсем так, товарищ подполковник. Я с себя вины не снимаю, но прямая вина всё же лежит на конкретном исполнителе, то есть на кочегаре, который работал в эту смену. Моя вина в том, что я не проконтролировал его работу, но это невозможно сделать?

— Это ещё почему?

— Я не могу предвидеть, в какой котельной может произойти авария. Контролировать же каждого кочегара, в каждую смену и в каждой котельной физически не в состоянии даже пять Морозевичей. К тому… — начал Андрей и остановился.

— Продолжайте. Что, к тому же?

— Все кочегары летом прошли полный курс обучения и успешно, я подчёркиваю, успешно сдали зачёт. Они полностью знали, что от них требуется для безаварийной работы, они, к тому же опытные — это не первые месяцы их работы. У меня в этом году не было новых кочегаров.

— Тогда почему случилась авария, если они у вас такие все грамотные?

— Это безответственность и халатность конкретного кочегара, который явился на смену выпившим. От тепла в котельной он, вероятно, заснул и упустил воду из котла. Проснувшись и заметив пониженный уровень воды, он видимо, решил поскорее замести, так сказать, следы. И в спешке быстро заполнил горячий котёл холодной водой, чего ни в коем случае нельзя было делать. Холодная вода попала на раскалённые стенки котла и те треснули.

— А как он должен был поступить в этом случае?

— Он должен был немедленно загасить огонь в топке, не подавать воду и дать котлу хотя бы немного остыть. А уже затем постепенно подавать воду и увеличивать температуру.

— И сколько бы это заняло времени?

— Думаю, от часа до полутора.

— Но это же много! А если бы это случилось зимой, то отопление, например, жилого дома не осуществлялось?

— Совершенно верно — не осуществлялось бы. Но радиаторы в доме за такой промежуток времени не успели бы совсем остыть. К тому же зимой и время остывание котла сократилось бы. А Сушков, видимо, испугался, что его накажут за такой простой котельной, и поспешил исправить свою провинность. Вот и исправил, таким вот образом.

— Хорошо, пусть так. Но ваши кочегары всё это знали?

Андрей не успел ответить на этот вопрос, его перебил Лукшин:

— Разрешите мне ответить на этот вопрос, товарищ подполковник?

— Хорошо, отвечайте, заступничек, — не преминул уколоть того Андреев.

— Дело не в заступничестве, товарищ подполковник. Я был председателем аттестационной комиссии и выслушал всех кочегаров. Поэтому могу твёрдо сказать, что они всё это знали. Большинство вопросов, задаваемых членами комиссии, так или иначе, были связаны с этой темой.

— Тогда в чём же вина самого начальника теплохозяйства? Или вы сами ответите на этот вопрос? В чём ваша вина, товарищ Морозевич?

— Я отвечу на ваш вопрос, товарищ подполковник. Моя вина в том, что я не вдолбил в их головы, или точнее, плохо вдалбливал тот факт, что на смену они должны являться не только трезвыми, но и хорошо отдохнувшими. И ещё то, что они должны очень серьёзно относиться к исполнению своих обязанностей.

— А есть у этого кочегара какие-то смягчающие обстоятельства? Может быть, он заступил на смену не вполне здоровым?

— Нет у него смягчающих обстоятельств. Что касается болезни, то я пока что не могу твёрдо сказать — я после аварии с этим кочегаром пока что не встречался, — но у него, скорее, и, к сожалению, очень распространённая болезнь — тяга к выпивке. Но я уже об этом упоминал. Так что виноваты и кочегар, и я. Но многие из этих кочегаров просто ещё мальчишки.

— Ах, поди ж, ты, они мальчишки! А солдаты, что не мальчишки? Но мы же им доверяем оружие, да что оружие — мы им доверяем защиту Родины. Так почему же вашим людям нельзя доверить какие-то котлы?

— Я это понимаю. Поэтому и говорю, что нет смягчающих обстоятельств. И вины с себя я не снимаю.

Андреев долго сидел молча. Затем он обратился к Лукшину: