Жизнь, смерть и прочие неприятности (СИ)

  - А Джонс тоже имел свой интерес, только прямо противоположный интересу Арнольда. Наш ушлый гном хотел заполучить себе все их совместное предприятие, не прилагая для этого особенных усилий. Кроме того, не так давно Кобальт попал в сугубо экстремистскую секту, об этом говорят его настенная живопись и огромные долги. И вот, первый свой теракт мистер Джонс возжелал провести для себя любимого. Он подмешал в выпивку Бромма особый гномий яд, против которого, как он считал, не существует антидота.

  - При этом, мелкий пакостник знал, что после него у Арнольда намечаются жаркие горизонтальные танцы с Клозетой, и справедливо считал, что виновницей смерти мистера Бромма признают именно её.

   Я снова выступил на первый план.

  - И его затея увенчалась бы успехом, если бы не чудодейственный состав почтенной бабушки мисс Буденштокк. Составленный в незапамятные времена, он действительно не был ядом, являясь средством общеукрепляющим, повышающим потенцию и... как оказалось, единственным противоядием против гномьей отравы.

   Глаза у журналистов стали совсем осовелые, ибо кто тут убийца, а кто тут просто мимо пробегал, не понимал уже никто.

  - Вы спросите нас: 'Кто убийца?' - Хамский прекрасно умел манипулировать толпой.

  - Вы, наверное, подумаете, - его близняшка - тоже. - Что, наверняка, был кто-то пятый, кто уже всерьез и качественно отравил этого навязшего в зубах мистера Бромма?

  - И он был. - Я тоже понемногу учился этому искусству. - Не дождавшись штатных патологоанатомов, я произвел вскрытие самостоятельно. Это и позволило вычислить настоящего убийцу. И имя ему - инфаркт. Да-да, господа, банальнейший инфаркт, от вредной пищи, злоупотребления спиртным, крайнего эротического возбуждения. Яды, конечно, сыграли во всем этом некоторую роль, но - исключительно косвенную.

   Пресса удивленно молчала, пытаясь переварить все, что ей только что наговорили. Хамские знали, как раскрывать преступления, как вести расследования, как обличать убийц и - главное их умение - когда нужно вовремя сматываться.

  - А на этом наша пресс-конференция закончена!

   Морвид широко улыбнулась, и мы втроем быстро просочились в неприметную дверцу в углу, предназначенную исключительно для персонала. Но кто бы попытался нас остановить?

  ***

  Мне категорически не спалось. Казалось бы, день выдался достаточно насыщенным: пресс-конференция, спешное отступление, да и попросту нахождение в обществе близнецов Хамских, но нет. Оставив после себя пару издевательских зевков, сон ушел, будто его и не было.

  Решение перебраться в гостиную и заняться докторской диссертацией в тот момент показалось мне крайне удачным. Ничто не усыпляло меня лучше сухого научного стиля, сдобренного щедрой порцией заключений о разнообразных вскрытиях. Правда, гостиная оказалась занята еще до моего прихода. На балконе, в том самом депрессивном инвалидном кресле Мордреда, обитала его близняшка. Она закинула длинную ногу на поручень, и задумчиво каталась, куря неизменную трубку с вишневым табаком.

  - А, доктор, - приветствовала она меня, слегка обернувшись. - Если не спится - можно посчитать голых девиц. Спокойный сон не гарантирую, но вам хотя бы будет интересно.

   Я подумал, и тоже вытащил на балкон стул. Подумал еще немного, вернулся в комнату и налил вина в высокие фужеры.

  - В таком случае, - присев, я насмешливо посмотрел на собеседницу. - Почему же вы не воспользовались своим чудодейственным методом?

  - Могли бы уже заметить, что сомнительные девические прелести меня мало интересуют.

  - Что вам мешает заменить их прекрасными юношами?

  - Бросьте, Джозеф. Красивыми тушками я бы увлеклась лет в семнадцать. А сейчас - это просто скучно.

  - Сдается мне, вас гложет не просто скука.

  - Кто сказал, что меня что-то гложет?

  - Вы сели в депрессивное кресло своего брата, задумчиво теребили обручальное кольцо, что носите на цепочке, и, кажется, вели с кем-то безмолвный диалог.

  - Знаете, Джозеф, порой вы чересчур наблюдательны. Выпьем?

   Мы слегка соприкоснулись краями фужеров. Тонкий серебристый звон слетел с нашего балкона и поплыл в ночь. Мы выпили. Морвид немного помолчала.

  - Что свело вас с моим братом? Я о том, почему вы все-таки его терпите?

  - Сложный вопрос. - Я достал трубку и набил её - исключительно, чтобы потянуть время. - Пожалуй, мне сложно дать на него ответ даже себе самому. Ваш брат невыносим, циничен, но, в то же время, может многому научить...

  - Слова... - Хамская поморщилась.

  - Нет, просто это довольно сложно облечь в слова. Понимаете, с ним просто живо. Нас пытаются убить, мы постоянно распутываем какие-то невероятные головоломки, а я понимаю, что вот она - жизнь. Это, а не нелепое просиживание штанов за написанием статей и диссертации.

   Морвид слушала меня, слегка наклонив голову. Призрачный лунный свет стекал по коротким черным волосам, делая их почти седыми, обрисовывал классический ровный профиль, с высокими скулами и прямым носом. Горящими угольками светились в полутьме заинтересованные глаза.

  - А что развело вас с ним?