Жизнь солдата

В это время из кузницы вышел их отец, закрыл ворота и позвал нас на обед. На улице он показался мне еще больше, чем в кузнице. У нас в Рогачеве таких кузнецов нет. Настоящий богатырь!

Обедали молча. После обеда, когда дядя Павел ушел в кузницу, тетя Сарра поручила Рае и Оле мыть посуду, а меня посадила на диван, села рядом и стала расспрашивать про маму, про брата, про сестер и про наших соседей. Все, что я знал, я ей, конечно, рассказал. А потом тетя Сарра сказала:

– Завтра с утра девочки отведут тебя к дедушке, а вечером заберут опять к нам.

Я согласился. Потом девочки играли своими самодельными тряпичными куклами. Тетя Сарра возилась на кухне, а я рассматривал их дом. Оказывается, этот длинный дом делится на две половины. Одна половина, где они живут, а вторая половина – сарай. Причем, вход в сарай есть и с кухни, и со двора. Вход со двора я заметил не сразу. У тети Сарры было большое хозяйство: корова, куры, утки и свинья, которая без конца хрюкала в сарае так, что и на кухне было слышно. Все окна были у них с восточной стороны, где по утрам всходит солнце. И в кухне, и в зале, и в спальне стояла старая мебель. Ее, наверно, лет сто не меняли: такая же старая как и весь дом. Наверно, здесь жили не только родители дяди Павла, но и его дедушка с бабушкой. Из дивана выглядывали наружу несколько пружин. От всей обстановки веяло глубокой стариной. Такой же старой оказалась и корова со сломанным рогом.

Дядя Павел пришел домой, когда уже начинало темнеть. Мы попили молока с черным хлебом и легли спать. Мне постелили как раз на этом старом диване. Утром я проснулся, когда солнце вовсю освещало зал. Девочки стояли напротив и улыбались. Никогда раньше я так поздно не вставал. Вошла тетя Сарра и сказала:

– Быстрей одевайся. Надо спешить к деду, а то не застанете его дома.

После завтрака, который состоял из картошки с кислым молоком, девочки повели меня к деду.

Улицы Быхова ни в какое сравнение не шли с рогачевскими: все какие-то кривые, с ветхими домами, переулки такие узкие, что и телега не проедет. Девочки вели меня по какому-то запутанному лабиринту улиц. Но они шли так уверенно, что я не сомневался в том, что дорогу к деду они знают. Наверно, много раз туда ходили. Я бы давно уже запутался. За всю дорогу я не встретил ни одного кирпичного дома. Да, Быхов – не чета Рогачеву!

Наконец, мы остановились около довольно большого дома, из которого несся стук молотка, бьющего по жести. Наверно, это – здесь. Девочки с трудом открыли калитку, за которой сразу же вниз вели ступеньки. В небольшом дворике казалось, что мы находимся в яме. Через узенькую дверь мы вошли в подвальное помещение. Маленькое окошко настолько запылилось, что свет с трудом пробивался в подвал.

Когда мы вошли, я увидел около старика с бородой не совсем старую женщину. Одна кровать, небольшой шкаф и два стула у стола – вот и вся обстановка. Удары молотка по жести здесь были слышны еще больше, чем на улице. Похоже было, что прямо под потолком работал жестянщик. Сразу с дороги девочки закричали наперебой:

– Дедушка, мы привели к тебе Левочку из Рогачева!

– Неужели? – радостным, но слабым голосом воскликнул дедушка. – Подойди ко мне, внучек, дай-ка я посмотрю на тебя у окна, – позвал он меня.

Я подошел к нему. Стук молотка о жесть прекратился, и стало приятно тихо. Дедушка положил на мои плечи свои худые руки, повернул меня к единственному окошку и стал всматриваться в меня улыбчивыми глазами. Лицо у него почти все заросло рыжевато-седой бородой и все было испещрено тонкими морщинами. На голове у него был старый потертый картуз, а лацканы пиджака были запачканы жировыми пятнами.

– Смотри, Соня, – обратился он к своей жене, – он похож на Моисея, видишь?

Но тетя Соня безучастно стояла в стороне и смотрела на меня с каким-то безразличием, совершенно не разделяя радости деда. Дедушка отвел ее в сторону и стал о чем-то шептаться с ней. До меня только долетали отдельные слова: «одолжи», "он же ребенок", "сколько ему надо". Дедушка попросил меня выйти во двор погулять. Я вышел во двор и опять очутился, как будто в яме. Вокруг дворика – сарайчики, закрытые на замки, а улица, как будто на горе. Опять застучал жестянщик. Девочки, наверно, убежали домой, и я не знал, что мне делать. Было такое ощущение, что я напрасно сюда пришел, что я здесь лишний, что никто особенно мне не рад и никто не хочет уделить мне внимания. Я бы ушел назад к тете Сарре, но я боялся, что заплутаюсь в этих кривых улицах и узеньких переулках. Теперь придется ждать до вечера, когда за мной придут девочки.

Во двор вышел дедушка, маленький, худенький, но с очень доброй улыбкой. Он сказал, чтоб я погулял здесь, и что он скоро вернется. Удары молотка по жести разносились по всему двору и глушили все мои мысли. Как тут живет дедушка – было непонятно. Я здесь только полчаса, а уже не знаю, куда деваться от такой шумной работы жестянщика. Я не слышал, как ко мне подошел мальчик лет восьми, весь костюм которого был покрыт заплатами, а с картуза свисал надорванный козырек.