Жизнь способ употребления

Работа «De structura renum» представляла собой анатомо-физиологическое описание почек, основанное на результатах препарирования и совершенно новых на тот момент методах окрашивания: впрыснув черную жидкость — винный спирт, смешанный с тушью, — в arteria emulgens(почечную артерию), Риго де Дентевиль заметил, как окрасилась вся система разветвлений и канальцев, которые он называл ductae renum, ведущих к тому, что он называл glandulae renales. Это открытие не было напрямую связано с открытиями, которые в ту же эпоху делали Лоренцо Беллини во Флоренции, Марчелло Мальпиги в Болонье и Фредерик Рюйш в Лейдене, но похожим образом предвосхищало теорию узла как основы почечной функции и сопровождалось объяснением секреторных механизмов наличием жидкости, впитываемой или выделяемой органами в зависимости от потребности организма в ассимиляции или элиминации. В этой оживленной, а порой даже бурной дискуссии галенова теория «жизненных сил» противопоставлялась пагубным концепциям, навеянным «атомистами» и «материалистами», в интерпретации, которую поддерживал тот, кого называли «Бомбастинус», — как удалось выяснить нашему современнику Дентевилю, за этим прозвищем скрывался некий Лазар Мейсонье, бургундский медик, заядлый алхимик и последователь Парацельса. Читателю XX века, который мог лишь в общих чертах представить себе, в чем заключались теории Галена, были не очень понятны причины этой полемики, а термины «атомисты» и «материалисты» наверняка уже не означали того, что в них вкладывали его далекие предки. Тем не менее Дентевиль обрадовался находке, подстегнувшей его воображение и пробудившей скрытое призвание ученого. Он решил подготовить комментированное издание этого текста, который пусть и не содержал ничего капитального, но все же являл прекрасный пример того, что представляла собой медицинская мысль на заре современной эпохи.

По совету одного из своих бывших преподавателей Дентевиль предложил проект профессору Лёбран-Шастэлю, заведующему отделением больницы Отель-Дьё, члену Медицинской Академии, члену Совета Медицинской ассоциации и члену издательского комитета, курирующего многие журналы международного уровня. Помимо своей клинической и педагогической деятельности профессор Лёбран-Шастэль был страстно увлечен историей наук, но к проекту Дентевиля отнесся с доброжелательным скептицизмом; хотя работа «De structura renum» была ему неизвестна, он все-таки сомневался, что ее публикация может представлять какой-либо интерес: от Галена до Везалия, от Бартоломео Эустакио до Боумана — все было опубликовано, переведено и прокомментировано, а Паоло Ченери, библиотекарь Болонского факультета медицины, где хранились рукописи Мальпиги, даже выпустил в 1901 году библиографию на четыреста страниц, исключительно посвященную теоретическим проблемам мочеобразования и уроскопии. Разумеется, неизданные тексты все еще обнаруживались, как это произошло в случае с Дентевилем, и, разумеется, можно было бы еще глубже продвинуться в понимании допотопных медицинских теорий и скорректировать зачастую чересчур категоричные утверждения эпистемологов прошлого века, которые с высоты своего сциентического позитивизма придавали значение лишь экспериментальному подходу, с презрением отметая все, что им — лично им — казалось иррациональным. Но подобное исследование было делом небыстрым, неблагодарным, непростым, чреватым скрытыми препонами, и профессор не был уверен в том, что молодой врач — слабо разбирающийся в средневековом жаргоне старых докторов и комментариях, причудливо извращающих их тексты, — сумеет довести задуманное до успешного завершения. Тем не менее он пообещал Дентевилю свое содействие, дал ему несколько рекомендательных писем для своих зарубежных коллег, вызвался ознакомиться с его трудом и, если сие представится возможным, способствовать в его публикации.