Жизнь спустя

В президиуме уже сидели три профессора – докладчики. Ждали меня. Зал почтенного «Общества чтений и научных собеседований», членом коего был ещё Гарибальди, занимает отсек Palazzo Ducale, ныне генуэзской мэрии. Аншлаг. Говорят, пришёл даже ректор университета. Ждут Марту Винченци, мэра. Студентов, однако, не видно. Генуя – один из самых красных городов Италии, впечатлительную молодёжь от презентации «Post scriptum’a» Добровольской явно предпочли уберечь.

На то был резон, что выяснилось с первых же слов профессора Гандольфо, большого знатока русско-советских дел и моего друга. «После государственного переворота, устроенного Лениным в 1917 году…», – начал он. Справа от меня профессор итальянской литературы Феррари, он же асессор по культуре, вздрогнул и застрочил в блокнот. Насилу дождался, пока второй оратор, профессор Бачигалупо, принявший «Постскриптум» всерьёз и углубившийся в литературоведческий анализ произведения, кончит, чтобы с коммуняцким пылом, не остуженным ни крушением Берлинской стены, ни распадом КПСС, СССР и ИКП, яростно обрушиться на профанаторов: «Для меня ничего важнее и святее Великой Октябрьской революции не было и нет».

Последовала перепалка. Из публики время от времени раздавалось: «Дайте сказать автору!». Автор, не желая встревать в вечную итальянскую гражданскую войну, ограничилась искренним соболезнованием тем, кто застрял на идее светлого будущего человечества, не способен признать, что вышла ошибка, и идти дальше.

За ужином (был дан настоящий ужин) сидевшая напротив меня мэр Марта Винченци – синьора, приятная во всех отношениях, – удивила нас с Алёшей Букаловым радостным восклицанием: «Как только я взяла в руки «Постскриптум», я поняла, что мы с вами почти родственницы. Ведь я в аспирантуре философского факультета Пизанского университета занималась Владимиром Проппом!». Развивая тему, Алёша резонно заметил: «В России вряд ли найдётся мэр – знаток Проппа…».

Два письма

Москва декабрь 2006

«Я помню чудное мгновенье…»

Эти строки Пушкина абсолютно точно выражают то чувство, которое охватило меня и моих подруг из группы итальянского языка (нас было семеро), когда распахнулась дверь аудитории и вошла дама, которая совершенно не вписывалась в эту мрачную действительность первого послевоенного года (1946). Все мы, дети войны из семей среднего достатка, выглядели просто «замухрышками», плохо одетые, закутанные в пальто, посиневшие от холода, так как институт тогда почти не отапливался, а это было поздней осенью.

И вот явление: входит молодая красивая женщина с золотыми волосами и модной причёской. Она, в отличие от нас, оставила пальто в раздевалке и вошла, одетая в чёрный вязаный костюм, в шёлковую блузку с жабо, в нейлоновые чулки и чёрные лодочки. От неё повеяло настоящей мирной жизнью, теплом и светом. Это и была наша первая maestra лексики итальянского языка, которая сразу же взяла в руки мел и начала писать на доске то, что надо было писать, ибо в стране тогда не было ещё ни учебников, ни словарей, ни книг на итальянском языке, и мы ловили каждое её слово и писали, писали, писали, чтобы ничего не пропустить.

Юлия Абрамовна Добровольская (так звали это явление) поражала нас не только внешностью, но и манерой преподавания: чётко отработанная методика, безукоризненное произношение, знание грамматики и других аспектов языка, который мы полюбили ещё больше – и на всю жизнь! Потом были и другие преподаватели – отдельно по грамматике, фонетике, переводу, истории языка и пр. – но сейчас, по прошествии многих лет, когда я сама и переводчик, и преподаватель, и научный работник (до выхода на пенсию проработала в АН. СССР около 30 лет), могу без лести сказать, что никто мне не дал так много, как Юлия Абрамовна. В преподавании я, конечно, переняла её метод и пользуюсь её учебными пособиями. Мне уже 77 лет, но я, несмотря на нездоровье, стараюсь, как и она, не унывать и трудиться, трудиться, трудиться. К этому побуждают меня также её письма, за которые я очень ей благодарна!

И ещё вспоминаю, как мы вместе с ней работали на конкурсе им. Чайковского (секция пения) в Колонном зале Дома советов в Москве. Хотя прошло много лет с нашей первой встречи (это было уже в 1970 году) Юлия Абрамовна нисколько не изменилась – всё такая же молодая, красивая и элегантная! А в последний раз я на короткое время встретилась с ней в Италии в 1983 году, куда я приехала с театром С. В. Образцова, в качестве переводчика. Я много лет сотрудничала с Министерством культуры СССР, и они очень часто посылали меня с театрами, а также на международные конкурсы с молодыми музыкантами. Это было для меня очень интересно, т. к. я обожаю музыку и вообще искусство, а тут ещё и командировки в Италию, которую считаю моей второй родиной.

Как жалко, что по многим причинам я так давно не встречалась с Юлией Абрамовной, хотя, повторяю, мы с ней переписываемся.