Жизнь только начинается

- Не пойду. - Вася дерзко смотрит в глаза директору. - Не примете, к самому министру пойду. Я хочу у вас учиться. - И уже тише: - У меня, понимаете, другого выхода нет...

Директор долго-долго молчит. Галина Афанасьевна просит ребят обождать в коридоре, пока их не позовут.

- Федор Андреевич, - начинает, волнуясь, замполит, - этих мальчуганов мы должны принять.

- Почему должны? - раздраженно говорит директор. - Прием окончен, это во-первых; а во-вторых, у меня школа механизаторов, а не детприемник. - Он берет исписанный Васей лист. - Смотрите, как он пишет! Такой лоботряс, а даже писать не умеет. Нет, не приму.

- Куда же они пойдут?

- Пусть идут в школу электросварщиков, там есть еще прием. Я сейчас позвоню. - Директор протягивает руку к телефону, но замполит его останавливает.

- Подождите звонить Надо спросить ребят.

- Необязательно спрашивать.

Галина Афанасьевна нервно прикусывает губу.

- Они хотят стать механизаторами, а не сварщиками, поймите вы... Так нельзя поступать.

- Вы это бросьте! - директор вскакивает со стула. - Что я, на голову их посажу?

- Формально вы правы. Легче всего сказать "мест нет"... Но поймите, они приехали за тысячи километров!..

- Вот-вот, катаются... Как будто там нет училища.

- Это другой вопрос. Они - ребята... Бугрин Вася - ершистый, настойчивый. Здесь его друг учился, Рогачев. Понимаете, с каким он настроением пришел сюда? Не примете - пойду в управление.

- Опять жаловаться?

- А иначе с вами невозможно работать. Честное слово, хорошие ребята. И как вы только не заметили?

- Вы очень много замечаете... - уже мягко произнес Федор Андреевич.

- Надо принять, принять во что бы то ни стало, - горячо заговорила Галина Афанасьевна, почувствовав, что директор сдается. - Поедемте вместе в управление.

- Сегодня выходной. - Директор усмехнулся, покачал головой. Скажите, - спросил он, - почему вы всех таких бездомных и вообще подозрительных стараетесь подбирать? Надо все-таки принимать лучших, более грамотных... А эти чего-нибудь натворят, а нам расхлебывать придется.

- Натворить каждый может. Работать будем - не натворят. Прочитала я биографию Васи Бугрина, поговорила, чувствую, по глазам вижу - в чем-то обманывает нас, очень неохотно о доме говорит. Но вижу и то, как он хочет поступить к нам. Новосельцев Юрий тоже виляет - наверное, дома неблагополучно. Что же делать? Не мы, так другие должны их воспитывать. А из таких ребят потом, как правило, выходят настоящие рабочие. Такие ребята обычно много видели, пережили...

Директор поморщился.

- Ну ладно, пусть будет по-вашему. Молодая, а характер у вас ужасный, Галина Афанасьевна.

Галина Афанасьевна улыбнулась, открыла дверь и пригласила ребят в кабинет.

Глава седьмая

ТЕТЯ КСЕНИЯ

Ступая на цыпочках по холодной резиновой дорожке, Вася первым выходит из душевой.

Форма! Темно-синяя гимнастерка и брюки выглажены и лежат на газетке аккуратно свернутыми. "Вот она, новая жизнь!" - радуется Вася.

Кастелянша осматривает ребят хозяйственным глазом.

- Велика кепка, на уши лезет. Надо сменить.

- А-а, все равно... - обиженно ворчит Юрка. Гимнастерка сидит на нем мешком, брюки "дудочкой". Как же он будет ходить? Дома мать заказывала одежду у портного. Он с подозрением косится на кастеляншу: не смеется ли она над его дурацким видом. Почему на Васе форма хорошо сидит?

Кастелянша ведет их по коридору общежития. С одной стороны - высокие окна с подсиненными марлевыми занавесками, с другой - двери комнат. Одну из них кастелянша открывает. В комнате пусто.

- А где же все ребята? - удивляется Вася.

- Выходной сегодня. Разбрелись кто куда: в кино, в музей, в волейбол играют. А вы обождите, не выскакивайте после бани: ветерок на улице, живо прохватит, - наставляет ребят кастелянша и уходит.

С того дня, когда Вася ушел из школы ФЗО, он жил в какой-то неприятной неопределенности - что с ним будет завтра? И вот все вышло просто - его одели, дали ему кровать, никто не скажет, что он здесь посторонний. Он воспитанник училища!

- Ну, чего надулся, плохо тебе?

Юрка безнадежно вздыхает. Ему хочется есть. И вдруг, к радости Юрки, кастелянша возвращается с кастрюлей и тарелками.

Ребята быстро уничтожают горячий суп и котлеты.

- Ну, как будто наелся... Нет больше места, - смеется Юрка. Но для компота все же место находится.

Вася спрашивает кастеляншу, в какой комнате жил Рогачев.

- Паня? Вот его кровать и тумбочка.

Тетя Ксения приподнимает с тумбочки синюю клеенку, Вася с жадным любопытством разглядывает большие, старательно вырезанные ножом буквы: "Паня Р."

- Здорово, - смеется Вася. - Это Панька. Любит он вырезать свои инициалы. Сколько деревьев он пометил в деревне своим перочинным ножом.

Но тетя Ксения не радуется, с укоризной смотрит на Васю.

- Когда поумнел - закрасил, и все равно осталось. Так и бывает: натворишь что-нибудь, на всю жизнь след - не закрасишь, не сотрешь. Много хлопот было о ним. - Тетя Ксения вздыхает. - И получаются же из таких озорников известные на всю страну люди... И это в восемнадцать-то лет!

Вася спрашивает, нельзя ли перейти на Панину кровать.