В результате этого по мере прогресса цивилизации религия упрощалась. Малые местные божества отступали на задний план по сравнению со своими более удачливыми собратьями, а те все больше старались слиться друг с другом. Например, жестокая Сехмет (богиня войны и палящего солнца) и изящная Бастет почти отождествлялись с более знаменитой богиней Хатор (Хатхор); а в более поздние времена к ним добавили также и фиванскую Мут. В конце концов сама Хатор была идентифицирована с Исидой. Таким же образом по мере того, как росла слава бога солнца, другие боги становились все более похожи на него. Мало было в Египте богов, которые не слились с богом Ра; это случилось даже с богом воды Себеком, несмотря на его крокодилий облик.
Синхронно с описанным выше процессом шло развитие общеегипетской мифологии. В те времена, когда каждая местность имела свое собственное божество, ее жители создали для своего бога историю его жизни – рассказ о его делах и поворотах его судьбы, и эта история была слабо связана или совсем не связана с рассказами о божествах других мест. Но когда местные культы слились в национальную религию, предания о богах были объединены в мифологию, основные элементы которой стали общим достоянием всего народа.
Описанная выше эволюция египетской религии произошла еще в доисторические времена. В самых ранних надписях, которые у нас есть, – так называемых текстах пирамид – это развитие уже завершилось, и религия имеет в основном тот же вид, что и во все позднейшие периоды. Мы обнаруживаем очень большое число божеств всех уровней; те из них, кто более велик, имеют святилища во многих городах, и всегда одно божество считается самым главным. Богов иногда специально отделяют друг от друга, иногда считают одним и тем же божеством. Мы обнаруживаем мифологию, в которой мирно существуют рядом друг с другом совершенно несовместимые мифы – говоря коротко, не имеющую себе подобия путаницу. Этот хаос и позже не был упорядочен; наоборот, мы можем сказать, что за три тысячи лет, в течение которых египетская религия «процветала», как говорится о ней в текстах пирамид, путаница стала еще более безнадежной.
Но с каждым новым веком движение вперед происходило, по крайней мере, в одном отношении, а именно в слиянии божеств воедино. Говоря точнее, центром этого союза стал бог солнца Ра; Амон из Фив, Гор с востока страны, Гор из Идфу (Эдфу), Хнум из Элефантины, Атум из Гелиополя и, возможно, еще многие другие божества в эпоху Нового царства считалисьбогом. Этот путь постепенно привел бы к упразднению многобожия, и действительно, такая тенденция очень хорошо видна. Так, например, в гимне богу солнца этот бог – сплав из Амона, Ра, Хармахиса (титул Гора, отождествляющий его с Ра в качестве утреннего солнца. – Атума – назван «единственным богом, поистине живым богом». В то же время существование у этих богов их собственных отдельных святилищ и жрецов свидетельствует о том, что слияние не могло быть полным, несмотря на эти красивые слова. Противниками этих направленных против многобожия теорий эпохи Нового царства были, естественно, в первую очередь жрецы этих богов, в особенности те из них, кто был богаче всех и больше всех потерял бы, – жрецы Амона. Не случайно во время единственной известной нам попытки практических действий в этом направлении реформаторы в пору своего кратковременного триумфа яростно преследовали Амона, словно ожидали самого большого сопротивления именно от этого бога. Попытку реформирования религии предпринял сын Аменхотепа III, Аменхотеп IV, известный как Эхнатон, последний имевший реальную власть царь XVIII династии; и это была не более и не менее как замена всех богов прошлого одним богом, «великим живущим солнечным диском», чей официальный титул был: «солнце, управляющее двумя горизонтами; тот, кто радуется горизонту, носящему его имя; блеск, обитающий в солнечном диске»[194]. По сути дела, объектом поклонения был не бог солнца, а само вещественное солнце, которое своими руками-лучами дарит живым существам «вечную жизнь, которая есть в нем». Поэтому этот новый бог не носил имя ни одного из прежних богов солнца, но и не назывался простоего называли