Читаем Жизнь в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы полностью

Тому есть причина. У римлян совершенно другое представление об убранстве интерьера, чем у нас: вместо того чтобы выставлять напоказ мебель и архитектуру комнат, они обычно скрывают ее или имитируют в изображениях. Кровати и стулья исчезают под подушками и покрывалами. А фрески на стенах часто изображают мнимые двери, поддельные занавеси, даже иллюзорные пейзажи (порой чередующиеся с настоящими, видными сквозь проемы в стенах, как на знаменитой вилле в Оплонтисе, современный город Торре-Аннунциата, возможно принадлежавшей Поппее) – настоящее произведение искусства!

Во многих особняках можно окунуться в эту странную, столь любимую римлянами игру в прятки между действительностью и иллюзией, где одни предметы исчезают, а другие создаются заново, вплоть до целых пейзажей, нарисованных на стенах. В ту эпоху такие увлечения считались проявлением чрезвычайно утонченного и «продвинутого» вкуса.

Мебели в римских домах немного, и она весьма дорога. Наиболее распространены столы. Их много видов: чаще всего встречаются круглые столики на трех ножках в форме кошачьих лап или копыт, козьих или лошадиных (три ножки – не случайность: так проще всего добиться, чтобы стол не шатался…).

Мы с удивлением видим, что уже в римскую эпоху существовали «современные» решения, например складные столы или полукруглые столы, которые прислоняли к стенам.

А вот стулья, наоборот, ошарашивают: какие же они неудобные! Действительно, римляне незнакомы с техникой обивки кресел и диванов. Но восполняют этот недостаток подушками, которые повсюду: на кроватях, триклиниях, стульях…

Шкаф в углу выглядит совершенно обыденно, но на самом деле для Древнего мира это недавнее изобретение. Первыми его освоили именно римляне: греки и этруски не были с ним знакомы. Любопытно, однако, что они не используют шкаф, как мы, чтобы хранить там одежду. Они складывают в него хрупкие или ценные предметы – стеклянные бокалы и кубки, туалетные принадлежности, чернильницы, весы…

Одежда и белье складываются в особые лари, arcae vestiariae. Это большие деревянные сундуки, у них небольшие ножки в форме львиных лап, и открываются они сверху. Такой мебелью будут пользоваться многие столетия, и в Средние века, и в эпоху Возрождения.

И конечно, в обстановке дома широко используются занавеси: они защищают от солнца и ветра, зимой сохраняют тепло, а летом – прохладу, задерживают пыль, мух и нескромные взгляды. В связи с этим стоит вспомнить одну интересную находку, сделанную среди развалин римского особняка в городе Эфес, в Турции, разрушенном землетрясением и в течение многих столетий остававшемся погребенным. Во время раскопок археологи обнаружили много любопытных мелочей римского домашнего убранства. На колоннаде, окружавшей перистиль, то есть сад внутри этого аристократического дома, можно было увидеть остатки бронзовых шестов, поддерживавших занавеси между колоннами. Таким образом, колоннада дополнялась шторами, создавая затененный портик, в котором можно было гулять знойным эфесским летом. Другие бронзовые карнизы, расположенные над дверными косяками, свидетельствуют о широком использовании занавесок, как сегодня на входах в бары или магазины (не исключено, что некоторые римские занавески также были сделаны из цветных полос материи или длинных шнуров со множеством узелков…).

Стоит добавить, что в римских домах имелись порой весьма нарядные «гобелены», напольные циновки и даже ковры: несомненно, восточное веяние.

<p>Серебро, сейфы и антиквариат</p>

В домах богачей некоторые предметы обстановки имеют значение статус-символов: мраморные бюсты или статуи и, конечно же, серебряная посуда, всегда выставляемая напоказ. Целые сервизы, кувшины и кубки расставлены на специальных столиках – абаках, чтобы гости и клиенты могли ими восхищаться.

Тот, кто не может позволить себе серебряную посуду, выставляет предметы из бронзы, стекла или ценной керамики. В любом случае что-то выставить необходимо, таков негласный закон. По сути дела, он дошел до наших дней, ведь обычай выставлять «парадный сервиз» в гостиной, в специальных застекленных буфетах все еще распространен.

Еще один непременный атрибут зажиточного семейства – сейф. Если мы стараемся спрятать домашний сейф, у римлян все наоборот: часто сейф ставится на таком месте, где все его могут увидеть, например в атриуме.

Он служит красноречивым знаком изобилия и богатства. Естественно, он крепко приделан к полу или к стене, и есть даже особый раб, atriensis, который, подобно ночному портье, следит за перемещениями людей по этому залу, особенно когда незнакомцы приходят просить работу у хозяина дома или во время празднеств и пиров.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Бозон Хиггса
Бозон Хиггса

Кто сказал что НФ умерла? Нет, она затаилась — на время. Взаимодействие личности и искусственного интеллекта, воскрешение из мёртвых и чудовищные биологические мутации, апокалиптика и постапокалиптика, жёсткий киберпанк и параллельные Вселенные, головокружительные приключения и неспешные рассуждения о судьбах личности и социума — всему есть место на страницах «Бозона Хиггса». Равно как и полному возрастному спектру авторов: от патриарха отечественной НФ Евгения Войскунского до юной дебютантки Натальи Лесковой.НФ — жива! Но это уже совсем другая НФ.

Антон Первушин , Евгений Войскунский , Игорь Минаков , Павел Амнуэль , Ярослав Веров

Фантастика / Научная Фантастика / Фантастика: прочее / Словари и Энциклопедии / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий

Книга американского исследователя Марка Эдварда Льюиса посвящена истории Древнего Китая в имперский период правления могущественных династий Цинь и Хань. Историк рассказывает об особой роли императора Цинь Шихуана, объединившего в 221 г. до н. э. разрозненные земли Китая, и формировании единой нации в эпоху расцвета династии Хань. Автор анализирует географические особенности Великой Китайской равнины, повлиявшие на характер этой восточной цивилизации, рассказывает о жизни в городах и сельской местности, исследует религиозные воззрения и искусство, а также систему правосудия и семейный уклад древних китайцев. Авторитетный китаист дает всестороннюю характеристику эпохи правления династий Цинь и Хань в истории Поднебесной, когда была заложена основа могущества современного Китая.

Марк Эдвард Льюис

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература