Жизнь в «Крематории» и вокруг него

Моя относительная творческая свобода с лихвой восполнялась административной шелухой. Постоянно приезжали за пластинками какие-то люди из провинции, кроме того, в списке нашей продукции значились крематорские майки, значки, брошюрка с нотами и текстами 25 хитов, кассеты и прочее добро. Все это необходимо было раскидывать и по московским рок-магазинам, отслеживать реализацию и вести отчетность. Из совокупности этих маленьких денежных ручейков складывалась зарплата членов группы, и, поверьте, как только сей поток оскудевал, это неминуемо сказывалось на настроении в коллективе и на качестве работы. Но основная моя головная боль существовала пока лишь в перспективе. Я имею в виду концерт десятилетнего юбилея группы. Широко разрекламированный Григоряном масштаб данного мероприятия – бесплатный концерт на открытой площадке – был практически недостижим. Ведь для реализации любой задумки нужны средства. Но как раз со средствами и существовала основная закавыка. Единственный «нарытый» нами с Арменом полгода назад спонсор пошел на попятную и, сославшись на собственные трудности, в помощи отказал. Руководство фирмы «ФИЛИ», плотно занимающейся организацией концертов в ДК им. Горбунова, замечательно относилось к «Крематорию», и встретилось с нами. Но, услышав о бесплатном входе, они развели руками и посоветовали искать спонсора. Такой путь мы знали и сами.

Я начал напропалую просить помощи даже у тех, на кого особо не рассчитывал. Мой старый приятель Андрей Заборских, удачливо занимавшийся бизнесом и финансировавший издание моего первого сольного альбома «Для умного достаточно» на компакт-диске, сказал, что ему неинтересен музыкальный стиль «Крематория». Все было плохо. Как проводить юбилей, было абсолютно непонятно…

Серега Третьяков в это время большинство времени проводил у меня. Я уже говорил, что моя семья отсутствовала, так что «шумели» мы на полную катушку. Дом Большого театра, где я жил, «штормило» от наших посиделок…

В какой-то степени это пьянство являлось психологической защитой от множества внешних неблагоприятных обстоятельств. Одним из таковых было дальнейшее охлаждение наших отношений с Григоряном. А оно становилось явью, и мне вообще стало неинтересно общаться с ним. Это невозможно объяснить, но даже выпивать вместе было скучно. Неминуемо наступал момент, когда он начинал поучать окружающих. Основное общение и застолья происходили внутри группы, для участников которой Армен может быть пока еще и являлся другом, но одновременно был и начальником. А вы знаете, как на Руси во все времена относились к начальникам. В общении между собой подчиненные почти всегда не согласны с мнением «командира», но в открытую никогда не спорят с ним. Тем более что некоторые ситуации – хотя бы та, с Серегой, – показали, что иметь собственное мнение порой небезопасно. Единственным человеком, способным говорить Армену правду, оставался лишь я, но из-за того, что именно правда чаще всего неприятна и просто никому не нужна, он постепенно перестал доверять моему мнению. В результате положение в группе окончательно поляризовалось: существовал полновластный хозяин – и штат наемных служащих, целиком зависимых от начальника не только материально, но и идеологически. Если Григорян когда-нибудь стремился к подобной доминанте в группе, то эта цель была достигнута. Только оставалась ли эта группа «Крематорием»?..

Двух лидеров группе не нужно было, а становиться не имеющим голоса работником я не хотел. Пора было думать о другом месте работы. А сочиненные, но не реализованные песни заставляли думать о новом составе музыкантов для реализации сольного альбома…

…В самых сложных ситуациях судьба всегда кидала «Крематорию» спасительную соломинку. Так случилось и на этот раз. У нас с Арменом был давний приятель Андрей Богданов. Как и мы, обитал он на Речном вокзале, интересовался западным и отечественным роком, так что время от времени мы с ним пересекались, пили пиво и более крепкие напитки, слушали музыку. Вообще, деятельность группы волновала Андрея, и он постоянно был в курсе наших проблем. Еще больше нас сблизила его семейная трагедия. Сын Андрея Илья по фатальной случайности оказался обладателем редчайшего заболевания крови – лейкоза, борьбу с которым медицина чаще всего проигрывает. Замечательный мальчик, с многочисленными многообещающими задатками, умер, не дожив до своего шестого дня рождения. Не покривлю душой, говоря, что его смерть стала для всех нас болью. На его похоронах глаза у меня были на мокром месте, а мое отношение со всей полнотой выразилось в одной фразе: «Раньше умирали наши близкие, потом – родители, позже – друзья, а теперь – наши дети! Это ужасно». Именно Илье посвятил Армен песню «Jeff – Белая Кровь»…