Жизнь в нелюбви

Татьяна позвонила сестре с вокзала. Та примчалась в Заводской почти одновременно с ней. Услышав её рассказ, схватилась за голову. Но помогла, держала голову ребёнка, когда Татьяна состригала почти под корень её длинные локоны. Девочка испытала такой шок, что у неё поднялась высокая температура и начались судороги. Тут уже Тамара не дала довести ребёнка до смерти и вызвала скорую помощь. Ребёнка забрали, сказав, что матери в стационаре места не дадут. А она и не настаивала.

В результате вместо денег и квартиры Татьяна Оболенская имеет чужого ребёнка под именем падчерицы и квартиры, приватизированной только на эту падчерицу отцом, потому что к тому времени он уже знал, что болен. И живёт Оболенская с этим, подпитывая свою ненависть каждым взглядом на свидетельницу её неоправдавшихся надежд. И планомерно выпалывает малейшие ростки радости, прорастающие на поле жизни затурканного ребёнка, отбирая у неё не только деньги и уверенность в себе, но и друзей. Уже в старости она решает забрать последнее, оформляя от имени Вики продажу квартиры Тамаре. Та должна была через две перепродажи сделать сыновей Татьяны добросовестными покупателями, но тут жадность взыграла и у Тамары, и она оставила квартиру себе. А что, у неё тоже есть сын!

А девочки живут под чужими именами. Маленькую Наташу, называющую себя Наташей, медработники убеждают в том, что она Вика, ведь ребёнок пережил тяжёлую болезнь и что-то там себе нафантазировал. А маленькая Вика называет себя в больнице Тосей, потому что папа звал её Виктошей, а дикция у ребёнка была неважной, к тому же от шока она вообще больше ничего не говорит. И всплывает в памяти Наташи, да и то во сне, только дом родной со смутной фигурой на балконе, качели у ограды, отблеск через витражное стекло на лестничной площадке, компас, ключик, запах табака «Кепстен» от родного плеча и колыбельная. А Вика вспомнила только своё имя, которое не смогла правильно произнести, и красивую тётю Таню, приколовшую ей на кофточку красивую игрушку, а потом и это забыла.

Генетическая экспертиза, сделанная с двоюродными сёстрами Тони по матери, подтвердила их родство, причём сёстры долго упирались и не хотели на неё идти, потому что их родители тридцать лет назад стали наследниками Тани Малютиной и опасались, что придётся делиться с Тоней, которая имела право на треть. А когда Тоня публично от денежных претензий отказалась, ещё и высказали пожелание поделить деньги от продажи броши. И Тоня на камеру порадовалась, что оказалась в семье Соседовых, и объявила, что в память о родных маме и папе возвращает себе их фамилию, а сыну она сохранит фамилию приёмных родителей в благодарность за счастливое детство, которое они ей дали. А брошь передаёт на благотворительный аукцион в поддержку детских домов.

Это они перед отъездом Вики на телевидении поделились своей историей и поблагодарили всех, кто им помогал.

В Пулково семью встречал Стас. Визжала от радости Наташа, повиснув на его шее, рассказывала, что она умеет ёлку украшать, гараж строить, а ещё по льду кататься. Рома посмеивался, прижимаясь к брату, с которым не привык расставаться и очень соскучился. А Вика, обхватив всех троих, спрашивала, хватило ли денег, что-то осунулся, кажется, старший сынок. Стас хвалился, что не только материны деньги не все истратил, но «надедморозил» за праздники очень даже прилично, это Снегурочек в фирмах излишек, а мужики наперечёт.

А с галереи на них глядел Андрей: она или не она? Да, помнится, два ребёнка у неё. Вроде, муж её постарше был, а этот явно моложе. И она похудела. А обнимает-то как, к Андрею она никогда так не бросалась!

— Андрей!

— Ну что ещё? — нехотя повернулся он к Тане.

— Татьяна Ивановна уже багаж получает. Давай вниз живее!

Глава пятнадцатая,

в которой речь пойдёт о любви, в том числе и о любви к искусству

И не то, чтобы Андрей в эту Викторию влюблён был. При его кочевой жизни он почти всегда завязывал отношения на новом месте, не предполагая продолжать их после смены дислокации. Были в «Новострое» дамы и поэффектнее. Вика на первый взгляд показалась ему самой обыкновенной, но, побеседовав с ней, он проникся уважением как к специалисту. А ещё понравилась ему её выдержка. Не вспылила, когда предложил ей кадровую перестановку, не закатила истерику или наоборот, не согласилась подхалимски, а ловко подвела к личному знакомству с заместительницей, а потом резко выключилась из разговора, дав возможность самому оценить собеседницу. Не было в ней этого бабьего желания с триумфом выпалить: «Я же говорила!», которое так бесило его в бывшей жене.